Кукловод

— В… вы медиум… — сипло промямлил тот, с трудом выталкивая слова после моего удара.

— Правильно. А это значит, Валера, что тебе не обязательно быть живым, чтобы отвечать на мои вопросы. Ты понимаешь, к чему я клоню?

— Да! Я все ска… жу. Не нужно… больше…

Чего больше «не нужно» он не озвучил, но я и так все прекрасно понял, как и присутствующие здесь его охранники, которые сейчас трусливо прятали от меня свои лица, стараясь стать как можно более незаметными.

— Вот и молодец. Что ты знаешь о похищенной девушке?

— Почти ничего… — увидев, что я снова гневно сверкнул на него взглядом, Цыпин поспешил объясниться, — нет-нет, подожди! То есть, подождите! Серьезно! На меня вышел один человек, который рассказал, чем теб… вас шантажирует Хан, вот и все. Больше я ничего не знаю. Я даже имени ее не знаю! И уж тем более, я не имею понятия, где ее держат!

Цыпин отдышался и теперь очень охотно выкладывал все, что ему было известно, чтобы выторговать себе лишние минуты жизни.

— Кто на тебя вышел?

— Серб.

Наморщив лоб, я пытался припомнить кого-нибудь с подобным именем или прозвищем, но ничего не шло в голову. Только по марионеткам прошла рябь каких-то отдаленных воспоминаний, которые мне ничем не смогли помочь.

— И кто это?

— Это? — Цыпин искренне удивился, будто полагал, что с Сербом я должен быть знаком получше него. — Да обычная мелкая сошка. Собирает оброк с «дикарей» и принуждает их к работе за мизерный процент на Золотую Десятку.

Мгновенно посовещавшись с мертвецами, я узнал, что «Дикарями» на их жаргоне называют приезжих бандитов всех мастей и специализаций, которые наивно полагают, что Москва настолько огромный город, что здесь можно работать только на себя. Именно таких залетных и подминал под себя Серб, пополняя и без того огромную и разветвленную структуру столичного криминала свежими кадрами. Основной уклон у него был в автокражи и наркоторговлю, одни из самых прибыльных видов промысла в этом мегаполисе.

Коротко кивнув, в знак того, что информацию услышал и понял, я предложил рассказывать дальше.

— Э-м-м… вообще-то это все. Еще знаю, что в наймитах у него абреки ходят, и что крышует его некто Павел Ковровский, один из прихлебателей Хана. Но это действительно всё, клянусь!

— Хм… — меня посетила одна догадка, которая придавала разрозненной мозаике кое-какие видимые очертания картины, — а скажи, у этого Серба руки в порядке?

— Да-да-да! Вы все верно поняли! — Валера широко улыбнулся и часто закивал головой, всеми силами стараясь демонстрировать, что он вовсе не в обиде на меня, и что сейчас между нами происходит обычная светская беседа, которая никак не может сказаться на приятельских отношениях двух таких уважаемых джентльменов. А то что я возвышаюсь над ним лежачим, ухватив за волосы, так это ерунда. Обычные рабочие моменты! — Это тот самый тип, которому вы сломали обе руки.

— Значит, это ты, паску-у-уда… — в очередной раз за эту не такую уж и долгую встречу эмоции взяли верх над разумом, и вокруг меня закрутился вихрь силы. Как я сразу не понял, что именно из-за этого ублюдка бедняжка Алина попала под прицел криминального главаря Москвы? Совершенно очевидно, что это он… это он видел нас с ней в ресторане и преследовал по вечернему мегаполису. Мою недогадливость оправдывает только то, что я не знал о его связях с криминалом, хотя, глядя на методы работы, мог бы и догадаться.

Я стоял и словно со стороны наблюдал, как непроглядный мрак хлещет рваными щупальцами живых людей, как они начинают мычать от ужаса и брызгать слюной в преисполненном страха крике. Кто-то снова попытался сбежать, но был жестко остановлен обретшими нечеловеческую силу мертвецами. А один из восьми телохранителей вообще свернулся калачиком, поджав колени под себя, и тоненько скулил, роняя слезы на грязный бетон.

Именно за этого человека я и зацепился взглядом. Смотреть на взрослого мужчину, что трясся в рыданиях подобно маленькому ребенку, было крайне неприятно и жалко. И именно эти чувства стали для меня якорем, который удержал мою личность от падения в мрачную бездну кровавого безумия. Однако, не смотря на то что мне удалось устоять перед искушением и не превратиться в алчущего крови маньяка, для незадачливых охотников, которые из ловцов сами превратились в добычу, ничего не поменялось.

Я принял решение…

Эти люди, здесь и сейчас, в этом заброшенном ангаре, увидели и испытали слишком много того, чему просто не существует логического объяснения. В том, что эта информация останется при них, я не верил ни на секунду, а это значит, что к моей персоне появится еще целый ворох вопросов. Хуже того, у Цыпина, весьма опасного, надо сказать, человека, ко мне появятся вполне конкретные претензии. И станет ли он со мной церемониться после всего пережитого? Сегодня он просто меня недооценил, и излишне самонадеянно остался со мной наедине. Хотя, стоит заметить, будь возле него все его охранники, ничем бы это ему помочь не смогло. Но останься он в живых после сегодняшнего, рискнет ли он еще хоть раз приблизиться ко мне ближе, чем на дистанцию выстрела? Не верю.