Кукловод и концепция Истинных

Я попыталась пошевелиться, но это опять было не просто. Наконец, когда через минуту я все же стала сносно чувствовать свое тело, пришло осознание, что в правой руке у меня зажат длинный посох, а левой я держу увесистую книгу. С книгой я решила расстаться, бросив ее на пол. Послышался звон, словно упало что-то металлическое… Свободной рукой начала ощупывать свое тело. Так. Грудь на месте, попа на месте, крыльев нет. Жаль… Летать мне понравилось.

Нужно было спешить.

Какое-то внутреннее чутье мне твердило, что я очень нужна где-то рядом, но не здесь. Вот просто вопрос жизни и смерти! А здесь сегодня все будет хорошо.

Я спрыгнула с возвышения, которое на сей раз оказалось небольшим круглым столикой, и, звонко стуча металлическими пятками, побежала к окну.

Разбег, упор посоха – и я маленькой блестящей молнией вылетаю в окно, приземляясь на клумбу с фиолетовыми цветами. Вверх взмывает маленький рой лунных пчел, чей трудовой распорядок я нарушила своим появлением, и несколько светящихся голубых мотыльков.

В зарослях сирени вовсю пели соловьи, но мне не до ночной идиллии. Надо спешить!

Бегу по пустой улице небольшой деревеньки. Аккуратные одноэтажные домики с выбеленными стенами, утопающие в зелени садов, окруженные резными палисадами. Где же я, где? Моя цель немного на отшибе.

Внезапно соловьи смолкают. «Быстрее! Поспеши!» - сжимается что-то внутри.

Как заправская прыгунья в высоту, я с разбега перемахиваю через низкий заборчик, и, не выпуская посоха, устремляюсь к распахнутому окну.

Молнией взлетаю на некрашеный деревянный подоконник. Темная маленькая горница, освещенная лишь светом полной голубой луны, большая кровать у стены пуста, постель сбита, одеяло на полу, подушки белыми облаками разбросаны по полу. Упорно ищу и нахожу…

Вот она! Маленькая фигурка в углу. Белая ночнушка, серебристо-белые длинные волосы, карие глаза раскрыты в страхе, устремлены в сторону. Что же там? Рот раскрыт в беззвучном вопле…

Тонкая костлявая трехпалая лапа возникает из уплотняющегося до консистенции вязкого тумана воздуха, медленно прорисовывается грузное, похожее на каменную глыбу, серое тело. Тонкие ноги, клочковатая туманная шерсть. Все, как и описывал принц. Я не хочу при этом присутствовать!

Надо проснуться! Я со всей силы щипаю себя за руку, но не чувствую боли. Только звон металла наполняет маленькую комнатку.

Если бы у чудовища была шея, то оно бы повернуло голову на звук. А так, монстр плавно разворачивается всем корпусом. Один светящийся глаз. Один круглый рот, полный кривых жвал.

«Тебе здесь не место!» - набатом звучит в моем сознании. Прыжок, посох вперед, я лечу словно пуля. Грех не попасть в столь крупную цель!

 Посох входит в светящийся глаз, как в масло. Вопль монстра напоминает попытку игры на баяне с проколотыми мехами. Тонкие когтистые лапы пытаются поймать меня и скинуть на пол. Фиг вам! Я карабкаюсь вверх, на самую макушку сизой башки. Бронзовые пятки скользят на зеленоватой желеобразной жиже, вытекающей из глаза.

«Вот тебе!» - со всей силы вонзаю посох в голову чудовища. Вой переходит в хрип, и чудище мохнатой грудой оседает на пол.

Оно больше не поднимется. Почему-то я это твердо знаю.

Фигурка в углу зашевелилась… Это же девушка. Совсем молодая… только седая.

- Великая Проматерь… - шепчут потрескавшиеся губы, девушка тянет ко мне тонкие руки в жесте преклонения. – Спасительница!

Но мне пора! Я выпрыгиваю в окно и мчусь назад. Босые пятки сверкают отполированной бронзой. По деревне каноном воют собаки. Как-то очень проникновенно, вкладывая душу в свою тоскливую песнь.

***

- Просыпайся! – Сташа бесцеремонно трясла меня за плечо. – Пироги поможешь напечь к обеду!

Я поднялась с трудом. Ломило все тело, голова напоминала церковный колокол – такая же пустая и гулкая. Главное, случайно не задеть.

- Я и так тебя рано будить не стала! – ворчала хозяйка. – Досталось тебе вчера знатно. Да и в чай я сонных травок добавила, чтоб спалось крепче.

Умывалась я быстро. Сполоснула лицо холодной водой, вытерла чистым рушником и не удержалась, взглянула в зеркало. Из простой дубовой рамы на меня устало смотрела любимая жена китайского пчеловода…

Хорошо хоть язык стал прежним и хорошо ворочался во рту. Только самый кончик, куда ужалила пчела, все еще болел.

***

- Великая Проматерь вернулась! – кричал запыхавшийся Тадеуш, влетая в избушку. От рассудительного нерасторопного медведя не осталось и следа.

- Великая Проматерь! – воскликнула Сташа и выронила тарелку. Синий фаянс встретился с досками пола и раскололся надвое, но хозяйку это не особо огорчило.

- Вернулась, заступница наша! Спасительница! – вопил возбужденный Тадеуш.

- Там это… - спокойно начал Мишаня, переступая порог. – На Барсучиху ночью монстр доселе невиданный напал.

- Да ты что! Это же в маменькиной деревне! - Сташа схватилась за сердце.