Кукловод: Реквием по Потрошителю (СИ)

Тщедушная незнакомка появлялась и исчезала в отражении грязного зеркала, испещренного брызгами. Лампочка мигнула, и ванную сотряс звон стекла. Свет вернулся — звонким дождем сыпались осколки зеркала вместо капель из крана, заполняя умывальник. В остатках стекла мелькнули широко распахнутые глаза. Тьма накрыла одеялом, пряча от монстров внешнего мира, чтобы выпустить внутренних. А вернувший свет показал крупный осколок и дорожку крови на сжимающейся ладони. Тьма — режущий звук. Свет — осколок ведет линию поперек вен. Тьма, и все тихо. А свет окрашивает кровь, бегущую по кисти к линям ладони. Капли оставляют трудно смываемые отметины на раковине.

Осколок из ладони в ладонь — из разбитой в костяшках пальцах и изрезанной в еще не тронутую.

— Что ты творишь?

Акияма, застыв с осколком над венами следующего запястья, безразлично взглянула в остатки зеркала на ошарашенного Суйгецу. Страх захлестнул волной, и дрожащей рукой она попыталась порезать вены, но Суйгецу бросился на неё, сбив с ног и перехватив вооруженную руку, скрутил, отбросив окровавленный осколок.

— Боже, Рейко, ты в конец свихнулась.

Кровь капала на пол, а Рейко даже не сопротивлялась, просто сидела средь разбитого зеркала в образовавшихся подтеках собственной крови, пока Хозуки судорожно перевязывал её руку полотенцем.

— Благо вены ты резать не умеешь, жить будешь, но швов 10 наложить придется. Эй, ты вообще слышишь меня? Какого хрена на тебя нашло? Это из-за слов Мадары? Так не слушай этого мудака, он же тебя специально проверяет и провоцирует.

— Не поэтому, — наклонив голову сломанной марионетки, сухо одними губами прошептала Акияма, остекленевшими глазами смотря в стену. — Я мертвый человек. Я умерла на трассе несколько месяцев назад, протаранив собой витражное окно. Кукла без чувств и эмоций, что двигается и говорит по велению своего Кукловода. И когда я обрежу эти нити, то упаду сломанным механизмом, больше не в силах ни пошевелиться, ни заговорить. Жизнь этого тела остановится, ведь заданная мною цель будет достигнута.

Двое людей, которые кардинально отличались друг от друга в обычных репризах этой жизни, где они вряд ли бы столкнулись, чтобы отыграть свои роли, сидели в тесной ванной комнате на полу, на влажном затоптанном коврике, где витали ароматы дешевого мыла и незакрытого мужского шампуня вперемешку с металлическим запахом крови. Очередной осколок отвалился от разбитого зеркала в раковину и нарушил тишину звоном, заставившим вздрогнуть Суйгецу, сжимающего порезанную руку Акиямы. Он не смел прервать её монолог, произнесенный голосом, напоминающим хрустящие под ногами осколки. Слова болезненно впивались, будто говорила вовсе не она, а подсознание, уже давно осознавшее и прошлое, и настоящее, вещающее гласом будущего.

— И что же это за цель? — прочистив горло, хрипло спросил Суйгецу. Он даже не пытался отчитать её за содеянное или начать пафосные речи о вреде суицида и пользе, которую она может принести будущему. Не из тех он людей, что спасают от самоубийства.

А Рейко, развернувшись все в том же прострационном состоянии, проговорила как само собой разумеющееся, ведь ответ она знала с самого начала, и не с того момента, как Мадара нашел её, а с того, как Кукловод запер её в подвале.

— Найти Кукловода и отомстить.

Под дикой дозой обезболивающего Рейко пыталась схватиться влажными от слез глазами за что угодно, лишь бы не смотреть, как Суйгецу зашивает по-дилетантски порезанные вены. Спрашивать о том, точно ли он умеет, смысла не было. Поэтому, понадеявшись, что вены мертвецов ничем не отличаются от живых для помощника патологоанатома, Акияима тихо плакала от боли.

— Почему ты такой? Беспечный, веселый, когда вокруг творится такое?

— Если не будешь смеяться над тем, что тебя мучит, мир сведет тебя с ума, — пожал плечами Суйгейцу, усмехнувшись кривой отчаянной улыбкой.

— А ты? — надломанным голосом всхлипнула Рей. — Ты тоже обиженный Кукловодом? Или Мастером? Почему ты здесь находишься?

А ведь и правда. О Суйгецу она знала лишь то, что раньше он имел дело с трупами и преданно помогает Мадаре.

— О, нет, — одушевленно, сдерживая смешок, покачал головой Хозуки, разрезая кухонным ножом нить. — В моей жизни собственно ничего мелодраматичного или трагичного не произошло. Я сын наемного убийцы из группировки «Семи мечников». Мадара поймал меня, когда я выполнял задание, чтобы, так сказать, «сделать кости» и попасть в группу. Мадара заставил меня крысятничать для него, предложил альтернативу вместо решетки. Поначалу он устроил меня барменом в клуб «Акацуки», чтобы я поглядывал за шайкой Мастера. Затем — в морг, где Орочимару изымал органы для черного рынка Какудзу. Я так понял, это было нужно, чтобы узнать, когда у них будет нужный материал для брата Мадары. Когда Кабуто повязали, я сбежал под шумиху. Но после Мадара нашел меня. Заявил, что полиция вскоре прознает про меня, поэтому я решил, что логично залечь на дно вместе с ним и оказался прав.

Акияма задохнулась от потока информации.