Кукловод: Реквием по Потрошителю (СИ)

Даже Суйгецу перестал жевать, ошеломленно уставившись на своего вынужденного босса. Рейко рухнула ничком, пот градом бежал по лицу, к которому прилипли сальные пряди. Но только ли пот бежал? Не слезы ли тоже лились из влажных глаз? Прикусив губу, она оперлась об изувеченную руку и поддалась всем корпусом вверх. Острая боль пронзила кисть, и она с криком рухнула обратно. Дрожа всем телом, рыча и пыхтя, она силилась отжаться, но терпела фиаско. Захлебнувшись в стыде и злости, она сжала пальцы здоровой руки, уткнувшись лбом в пол.

— Я не могу.

— Что-что? — наигранно, будто он не услышал.

— Я не могу, — проскулила Рей, втягивая влагу носом.

— Значит, останешься теперь не только без ужина, но и без завтрака!

— Господи! Какой же ты ублюдок, Учиха Мадара! Клянусь, когда все это закончится, я убью тебя! — заверещала Акияма охрипшим криком.

— Превосходно, — менторски-одобряющим тоном воскликнул Учиха, медленно поднявшись из-за стола. — Это то, чего я добивался. Давай же, Рейко, перенаправь свою боль в злость. Ненавидь! Но не меня, а того, кто привел тебя ко мне. — Учиха остановился, и один ботинок лег на едва зажившую руку. Он надавил со всей силы, вызвав новый глухой вскрик. — Ты думаешь, мне доставляет это удовольствие? Нянчиться с такой, как ты.

— Кажется, более чем, — тихо прокомментировал Суйгецу, наблюдая за разыгравшейся мелодрамой.

— Ненавидь, Рейко. Но не смей жалеть себя! — Мадара со всей силы врезал ей в живот, вырывая новые стоны и хрипы. Только когда Акияма обессилено смолка, он перестал колотить её. — Я буду избивать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь жалеть себя.

И с гордой выпрямленной спиной, напыщенно вздернув подбородок, Мадара направился обратно к остывшей еде.

Лежа на боку, Акияма смотрела в никуда, слезы настолько застелили глаза невидящей пеленой, что она сама не разобрала, как резко подскочила и бросилась к столу, подхватила кухонный нож и с размаху попыталась перерезать глотку Мадаре. Мужчина увернулся, откинувшись назад, стул завалился на пол, но Учиха отклонился и от второго удара, крутанувшись вокруг оси, и перехватил руку Акиямы, сбив её с ног, повалив прямиком на стол. Не прекращающий жевать Суйгецу подхватил тарелку и вскочил из-за стола, когда Рейко рухнула на развалившиеся под её весом доски. Осколочное одеяло тарелок врезалось в спину. Еда противно чавкала под дрожащими движениями. Тяжело дыша, Акияма смотрела в потолок, лицо наклонившегося Мадары перекрыло пустоту.

— Если так хочешь пожалеть себя, Рейко, то лучше убей себя.

«Убей себя, убей», — твердил голос разума. — «На что ты надеешься, глупая девчонка? У тебя нет будущего».

Хозуки, как ни в чем не бывало доедая лапшу, присел рядом с Рейко.

— Эй, Рейко, хочешь доесть мою морскую капусту? Я её с детства не перевариваю.

И заботливо, подцепив палочкой розовую мякоть, поднес к губам Акиямы.

Соленая бесцветная дорожка скатилась по щеке, утонув в прилипших к губам прядях. Мертвые не слышат, как бы об обратном ни пытались уверить священные писания.

— В кого ты превратилась, Акияма Рейко? — отражение смотрело с осуждением и усталостью. Такое бывает только у людей, осознавших, какую пустую и бессмысленную жизнь они прожгли за лучшие годы своей жизни. Но если другие сами были виновником своей опустошенности, то она эту участь не выбирала. Несправедливо, почему именно ей с подругой было суждено познакомиться на той треклятой выставке с их убийцей? Выбрал ли он их? Или это всего лишь стечение обстоятельств? Подошел ли он просто так или уже продумал все наперед, избрав их следующими в своем списке?

Лампочка в ванной мигала, то и дело норовясь вернуть Рейко во тьму. И, когда свет исчезал, она вновь возвращалась к Кукловоду, в подземную камеру, где он стоя у двери, прижавшись к косяку, ровным беспристрастным голосом вещая очередную философскую чушь и ожидая, когда подействует снотворное.

— Люди бояться тьмы, потому что слишком привыкли полагаться на свои глаза. Темнота пугает их, ведь она скрывает факты. Именно этот эффект используют многие режиссеры хоррор-фильмов.

Нет, он был неправ. Глаза на тьму открыл ей Мадара. Когда она вновь и вновь отказалась спать с выключенным светом, он наносил удары словами, которые ранили глубже, чем скальпель Кукловода.

— Знаешь, Рейко, почему люди боятся темноты? — возвышаясь в приглушенном свете ночника, цинично хмыкнул Учиха. — Потому что в темноте люди остаются наедине с собой. — После он бессердечно отключил светильник, и голос вибрировал отовсюду и в тоже время ниоткуда. — Ты, Рейко, боишься не темноты, а саму себя.