Кукловод Тысячи и одного заговора

Рубиновая звезда полыхнула ярким светом, разрушая и вымывая все лишнее, все, что мешает, все, что кажется. В сиянии этой вспышки начавший было формироваться крысодракон распался бессильными и беспомощными обрывками смыслов."… для всех, даром…", "…будут жить!", "…равенство…", "…права…" Взаимопомощь, уверенность в завтрашнем дне, жажда определенности, все, что только что создавало суть и сущность нерожденной твари, пришедшей от просторов Гниющего сада — распадалось в сиянии Звезды надежды, в яростном стремлении достичь невозможного и познать непознаваемое. Восемь стрел и пылающее синим Око вывернули наизнанку пространство и раскололи время, указуя Путь.

Шаг, и передо мной высится Дерево, настолько огромное, что я просто не способен не то, чтобы рассмотреть, но хотя бы осознать его величие. Белые цветы шелестят, источая прекрасный аромат, туманящий сознание, и заставляющий бездумно шагнуть вперед, туда, где до пришедшего дотянутся огромные ловчие побеги, вырабатывающие яд, опасный даже для бессмертных богов. Первая линия обороны божественных чертогов Матери эльфов.

Растительный боевой бич касается моей кожи… и отдергивается, разворачиваясь так, чтобы ни один из чудовищных шипов не коснулся меня.

— Хм… — раздается из-за спины. — Я удивлена, жрец чужого бога. Зачем ты пришел сюда? Хотя…

— Кровь зовет кровь, кровь — поет о крови, — процитировал я давнее темное пророчество о Дочери Ночи. И капля крови Иримэ на моей ладони вновь вспыхнула… правда, не слепящим, испепеляющим светом, но тихим, уютным пламенем очага.

— Любопытно, — произнесла Мать эльфов, и зеленые по зелени узоры ее платья сменились темными знаками Матери Ночи, богини темных эльфов в их суровых подземельях. Впрочем, Битор, эльф-шаман намекал на это. — Ты принес кровь моей дочери… и пришел сам, изменившись так, чтобы быть похожим на моего сына… но в глубине души ты по-прежнему человек… И измененная запись на листах Книги Мироздания этого не изменила.

— Я знаю, — кивнул я. — И это одна из целей моего прихода сюда.

— Одна? — улыбнулась богиня. — Тогда я хочу услышать об остальных. Садись! Я полагаю, история будет долгой.

Мать эльфов, вернувшись в свою светлую ипостась, щелкнула пальцами, и Древо, являющееся ее дворцом под звездами, вырастило мне и ей два кресла и изящный столик.

— Итак?

И я начал рассказывать. Я говорил о богах варпа, богах Хаоса. О Кхейне Кроваворуком, одной из бесчисленных ипостасей Бога Крови. Об Иши, Цегорахе и прочих богах, которых создали в варпе эльдар, тогда еще не делившиеся на корабельников, экзодитов и обитателей Паутины, для войны против некронтир и их Звездных богов. О рождении Темного принца, Той-что-Жаждет, чья жажда грозит всем эльдар. И о Добром Дедушке, боге отчаяния, Пастыре Обреченных, Господине рабов, в чьем Гниющем саду заточена его возлюбленная Иши. Не стал молчать и о паутине замыслов и интриг Кукловода Тысячи и одного Заговора, которая может закружить и запутать в своих тенетах даже иных богов. Рассказ мой "немного" отличался от классической версии, диктуемой правилами игры Warhammer 40k и ее Кодексами. Но плохим бы я был жрецом, не следуй я откровениям моего бога.

— Спасибо, — кивнула Мать эльфов. И мне стало интересно: как на самом деле прозвучала эта благодарность. Ведь вряд ли она действительно произнесла "спаси бог"… Уж больно жирная была бы награда за столь мелкую услугу: слово бога, даже "пустая вежливость" — стремиться стать истиной. — Это было… интересно. А теперь — что хочешь узнать ты?

— Прежде всего… — я изложил предположения Реалуэ о действиях, предпринятых Иримэ ради блага своего народа…

— И что? — переспросила богиня. — Скажешь, что если я действительно вмешалась — ты бросишь бедную девочку?

— Нет, — покачал я головой. — Но я должен знать, как к ней относиться: как к подруге и равной? Как к инвалиду, искалеченному непреодолимой силой? Как к кукле и игрушке в руках богини?

Богиня улыбнулась.

— Мне нравится твой подход. Что ж. Решай сам…

И я ощутил, как в мое сознание вливается понимание тех изменений, которые богиня внесла в психику одной из своих дочерей по ее же просьбе. Было бы сильным преувеличением (чтобы не сказать — проявлением мании величия) утверждать, что я понял все, или, хотя бы, большую часть переданного мне знания… Но я осознал главное: Мать эльфов не вносила в психику Иримэ каких-либо чувств. Она просто сняла собственный же запрет на связь с другими расами.

— Отношения вечного со смертными — это всегда боль, — произнесла богиня, когда я выбрался из навеянного ей водоворота образов. — Для обеих сторон. И я решила оградить от этой боли и своих детей, и тех, кто им встретится.

Мне оставалось только кивнуть. В самом деле — творения Матери… совершенны. Если бы не их высокомерие, отталкивающее недолгоживущих… сколько судеб было бы разбито? Судеб смертных и бессмертных…