Кукловод Тысячи и одного заговора

— … но ты — Неумирающий, пришедший из другого мира. Ты понравился мне еще при первой нашей встрече. Так что, когда дитя, что ты зовешь Иримэ, обратилась ко мне — я с легкостью дала ей то, что она просила. А теперь я вижу, что и ты меняешься, чтобы лучше соответствовать той, кто избрала тебя. Это радует мое сердце.

— Мое появление может расколоть светлую ветвь твоего народа, — нехотя признал я. Все-таки большинство видений в Лабиринте десяти тысяч будущих намекали именно на это.

— И возродить засохшую ветвь… или же дать жизни новой, — улыбнулась богиня. — В расколе нет ничего страшного: чем больше ветвей, тем больше шансов на то, что хотя бы одна из них выживет.

Я кивнул.

— … но выжившие — будут жить, — процитировал я обрывок смысла погибшего крысодракона.

— Будут жить. Кстати, — улыбнулась Мать, — я хотела бы показать тебе кое-что, что, думаю, ты найдешь забавным…

Отказываться было бы глупо. Даже мельчайший осколок божественного знания — существенная ценность.

* * *

Эльф Б'Итор д'Алланхоэр, Говорящий-с-Лесом, стоял перед Высоким судом Светлого леса, перед двенадцатью эльфами, воплощавшими собой силу и власть в этом западном княжестве.

— Говорящий с Лесом, ты разносишь вредоносные слухи о родстве нашего народа с проклятыми дроу. Ты проповедуешь еретические идеи о какой-то связи между нашей Матерью и коварной Паучихой. Мы, Высокий Совет и суд княжества, объявляем тебя Отверженным, и лишаем связи с Лесом. Да будет так!

Десять эльфов подняли посохи, зажигая на них зеленый огонь Жизни, огонь согласия, подтверждая право говорящего на приговор. Только Высокий князь промолчал. Он специально прибыл в западные пределы своих владений для участия в этом судилище. Формально, Алхаэрон, Высокий князь эльфов, корень корней Светлого леса, имел право оспорить решение Совета, с которым был не согласен, имел право наложить вето. Но в данном случае это означало бы раскол народа и гражданскую войну. Слишком многие ветви объединились в ненависти к шаману, не особо сдерживающему язык в обличении косности и тупости старейшин Ветвей, не видящих пропасти, в которую они ведут свой народ. Как первосвященник Матери и светский правитель своего народа Алхаэрон не мог воспользоваться своим правом… Но он мог другое. И князь промолчал, а после с улыбкой кивнул Отверженному.

— Я отрицаю ваше право и требую Испытания Отказа, — произнес шаман.

И судьи и зрители, пришедшие посмотреть на эту расправу, замерли в шоке, и не сразу поверили в то, что действительно слышали то, что слышали. Испытание Отказа действительно было и в законе и в традиции Светлого леса. Но… Отказ мог произнести тот, кого УЖЕ лишили связи с Лесом. И он, еще страдая от этой страшной, рвущей душу раны, должен был немедленно сойтись в бою со свежим и полным сил Советом (по крайней мере — с теми, кто вынес приговор). В таких условиях победить можно было разве что не иначе, чем божественным вмешательством. И действительно, за всю историю эльфийского народа было известно не более десятка случаев вызова на Испытание Отказа, а победителей было всего трое. За многие века.

Председатель Совета, уже праздновавший в душе победу и над ненавистным еретиком, да и, что уж тут скрывать — над князем, вскочил, багровый от ярости и унижения. Вскинув посох, эльф начал было плести заклятье… и застыл, скованный ужасом. Цветы и листья на его посохе, символ благосклонности Леса и Матери, на глазах увядали и осыпались. Силы, что он собирался вложить в заклятье — просто не было. Она в один миг исчезла в никуда.

— Бом-м-м!!!

Шаманский бубен, отобранный у Говорящего-с-лесом перед тем, как его ввели в зал суда, сам собой возник перед хозяином, и начал выводить ритм Призыва. И духи леса отозвались. Советники, вынесшие приговор — забились в своих живых креслах, ранее таких удобных, а теперь — убивающих тех, кто в них сидел.

— Кажется, — улыбнулся шаман, — мать более благосклонна ко мне, а отнюдь не к вам. Передавайте ей привет, когда окажетесь в ее Чертогах!

* * *

— Н-да, — выдохнул я, когда видение прервалось. — Это не веселый, хотя временами и злой гениальный мальчишка Орбит Хрусталиано. Эти ребятки черничным пирогом не отделались.

— Черничным пирогом? — заинтересовалась Мать эльфов.

— "Только что бог кинул в меня черничным пирогом! Ребят… пирог был размером с чертов КАМАЗ!" — процитировал я одну из своих любимых книг[52], и, прикрыв глаза, постарался представить себе этот самый Камаз на фоне людей и деревьев, чтобы Мать получила представление о его размерах.

— Черничный пирог, значит, — улыбнулась богиня. — Буду иметь в виду… Но теперь… Какую награду ты хочешь? Я могу дать тебе артефакт божественного уровня. Могу научить заклятью. А могу — показать тебе невозможное. Выбирай!