Кукловоды и марионетки. Воспоминания помощника председателя КГБ Крючкова

– Важной вехой стал знаменитый Лейпцигский процесс, проходивший с сентября по декабрь 1933 года. Обвиняемым на нем стал болгарский коммунист Георгий Димитров, которого ранее в Болгарии заочно приговорили к смертной казни. Советская историография утверждала, что Димитров обратил процесс против нацистов и нанес фашизму сокрушительный морально-политический удар. Как это стало возможно в условиях набиравшей обороты диктатуры?

– Судебная линия на этом процессе строилась на совершенно неправдоподобной интерпретации обстоятельств поджога Рейхстага. Инициатором и исполнителем поджога был назван лидер фракции КПГ в рейхстаге Эрнст Торглер, сообщниками у него якобы были трое болгар-коммунистов, направленных в Берлин из Москвы по линии Коминтерна, – Георгий Димитров, Васил Танев и Благой Попов.

В пользу этого обвинения не было представлено ни одного серьезного доказательства. Нацисты даже не озаботились тем, чтобы судейскую коллегию возглавил судья, который бы им подыгрывал. Георгий Димитров был известным оратором, в Лейпциге он использовал представившийся ему шанс для пропагандистского выступления. Слабость позиции нацистов заключалась в том, что они пытались доказать недоказуемое. Ни немецкие, ни болгарские коммунисты не имели к поджогу Рейхстага никакого отношения.

– Трудно поверить, чтобы спустя несколько месяцев после установления гитлеровской диктатуры судопроизводство в Германии могло оставаться таким независимым…

– Председательствующим судьей на процессе в Лейпциге был Вильгельм Бюнгер, бывший член праволиберальной Народной партии. Он не приветствовал власть нацистов, но и не слишком ей сопротивлялся. Еще накануне суда он заявлял, что будет вести «серьезный процесс» – так, как он это делал всегда. И это ему удалось. Геббельс, Геринг и другие руководители нацистской партии были возмущены поведением Бюнгера и пытались оказать на него давление. В дни процесса официальный орган НСДАП газета «Фелькишер беобахтер» публиковала материалы с нападками на Бюнгера, но он не обращал на них никакого внимания.

– Так это было «правовое государство» во главе с рейхсканцлером Гитлером?

– Боже упаси! Но оправдательный приговор коммунистам – это исторический факт. Важно иметь в виду, что захват власти Гитлером – это процесс, который начался 30 января, но вовсе не завершился 2 марта 1933 года. Окончательно нацистское государство было выстроено лишь к июлю 1934 года. К тому времени многие миллионы немцев «подключились» к режиму как вследствие политического давления сверху, так и добровольно.

Германия дала феномен самоподчинения народа, добровольного присоединения к режиму нацизма, воспринятому миллионами. Из них кто-то на самом деле верил в нацистскую идеологию, кто-то рассчитывал сделать карьеру с помощью партбилета и значка на лацкане пиджака. С руководящих постов вытесняли и нередко отправляли в ссылку левых либералов, среди которых было немало евреев. Карьера или даже перспективы карьеры, обещанные нацистами, привели многих немцев к поддержке НСДАП[109].

В чем, однако, особенность активного мероприятия, проводимого разведкой, и его существенное отличие от внешне схожих с ним информационно-пропагандистских мероприятий, осуществляемых совершенно иными структурами государства? Прежде всего – в четком целеполагании осуществляемых мер воздействия на ситуацию, в их комплексном характере и в скрытности способов и каналов воздействия, достигаемых, помимо прочего, путем использования агентурного аппарата и других негласных возможностей разведки и спецслужб в целом.

Что такое активное мероприятие – я знаю не понаслышке. Свою первую ведомственную награду за рубежом – Благодарность Председателя КГБ СССР – я получил именно «за активное участие в чекистских мероприятиях» по содействию успешному заключению контракта «газтрубы». Стыдно, конечно, до сих пор, что и я по мере своих сил и возможностей способствовал втягиванию СССР в эту нефтегазовую аферу, посадившую всю страну на сырьевую иглу на десятилетия вперед. Сразу вспоминаются слова великого Д. И. Менделеева: «Топить можно и ассигнациями…»

Однако был в моей оперативной биографии эпизод, о котором мне и сейчас не зазорно вспоминать с законной гордостью, хотя никакими наградами он отмечен не был. Во времена расцвета «Службы «А» ПГУ существовала специализированная система информирования руководства внешней разведки и оценки эффективности проведенных подразделениями разведки активных мероприятий – так называемая сводка «Горизонт». Она ежедневно готовилась Службой «А» для доклада начальнику ПГУ, а затем, по его указанию, рассылалась заместителям по географическим регионам – так сказать, в порядке информирования и для обмена оперативным опытом. В отличие от аналогичной сводки Службы № 1 (позднее Управления «РИ»), ценность сводки «Горизонт» была весьма относительной, и она далеко не всегда докладывалась «вживую» В. А. Крючкову, что, как я сейчас припоминаю, неизменно вызывало обиду у руководителей Службы «А» В. П. Иванова и Л. Ф. Соцкова.