Куклы тоже плачут

Борис кивнул. Видимо, рассказ Мальвины совершенно убедил его в ее

искренности, а работа была нужна: еще не известно, как поступит Джина…

Может, она не собирается больше оставлять на службе бывшего охранника

мужа.

– Я вам сочувствую, – еще раз кивнул Борис. – И если все-таки

надумаете нанять личную охрану – я к вашим услугам.

Мальвина сделала премиленькое личико и взглянула на Бориса глазами,

полными доверия и уважения:

– Тогда расскажите о себе вы! Я ведь совершенно ничего не знаю о вас,

кроме того, что рассказывал мне господин Серов.

– Что именно вас интересует? – спросил Пивак, сложив на груди руки и

искоса взглянув на Юлю, робко стоявшую за спиной Мальвины. Супруга тут

же вынырнула ужом за дверь.

– Понимаете… Я живу в квартире не одна: со мной обитают две мои

племянницы и их мать, являющаяся мне родной сестрой, – начала вновь лихо

врать Анна – Мальвина. – Так вот, девочки совсем молодые – учатся в

институте – и мамаша у них очень неадекватна. Конечно, она моя сестра, и я

чувствую к ней привязанность, но скажу откровенно – дама не в себе. Из-за

всего вышесказанного вы, наверное, поймете мой вопрос о вашей

компетентности. В общем, прошу ответить мне честно, как у вас

складывались отношения с семьей господина Серова?

Задавая этот вопрос, Мальвина и так четко знала: с кем жил Олег,

сколько человек вообще обитало в доме, сколько прислуги и так далее, но

было необходимо выслушать подробные комментарии Пивака. А вдруг

каким-нибудь образом выяснится, что к убийству может быть причастен кто-

то из родственников? «Может, дети с мамашей решили расквитаться с Олегом

из-за наследства… – строила догадки Мальвина в отношении семейства

Серова, сама не догадываясь о том, как близка к истине, – … выбрали для этих

целей охранника кормильца, хорошо заплатили и… дело в шляпе!»

– Что касается родственников Олега, то их у него было не так-то много,

– начал Пивак, – а жили с ним и вообще всего трое: сын, дочь и жена.

Отношений с ними я никаких не поддерживал – так, общался по мере

необходимости, все-таки, охранником у Олега служил, а не у них. Вообще,

супруга Олега – женщина интеллигентная, спокойная, так что никаких

конфликтов с ней быть не могло. А дети моего бывшего начальника вообще

не имели ко мне никакого отношения: они сами по себе, я сам по себе. Что

касается ваших родственников… Поверьте, пересекаться с ними я буду крайне

60

редко. А точнее сказать, они просто не будут замечать моего присутствия –

все-таки, это моя работа: быть незаметным и в то же время неотъемлемым от

вас…

«Да уж… И на что я рассчитывала, когда явилась сюда? – сокрушенно

думала Мальвина. – Наивная! И как я могла решить, что Пивак расколется и

откроет мне душу? Нонсенс!»

– Спасибо за беседу, – Мальвина решила заканчивать ни к чему не

нужный разговор. – Я еще раз хорошенько подумаю… Все-таки цену вы

назвали не малую.

– Но и не большую, – возразил Пивак. – Впрочем, дело ваше.

Юля закрыла за Мальвиной дверь, не забыв пригласить ее заглянуть

снова.

Мальвина вышла на улицу, села в машину. Почему-то захотелось

закурить, но Мальвина не курила уже лет десять, да и десять лет назад она

просто баловалась сигаретами, никогда не имея зависимости от табака. Но

сейчас почему-то не хватало этого едкого дыма во рту.

Что было теперь делать? Неужели придется остановить расследование

и дожидаться, пока пошевелится милиция? Но ведь совершенно не факт то,

что органы начнут копать в нужном направлении: скорее всего, сейчас просто

идет поиск неопровержимых доказательств вины Алекса. «Его посадят! – в

ужасе подумала Мальвина. – Его посадят, а я останусь одна!» Больше всего

Мальвину пугала доля жены уголовника: вроде и муж есть, и в то же время

нет его. В итоге ни новых отношений не построить, ни пожить по-

человечески.

Мальвина всхлипнула: раз, другой, затем зарыдала в полный голос.

Ужасные картины рисовало воспаленное сознание: вот она, Мальвина, такая

молодая и красивая собирает передачу мужу на зону, а Алекс сидит там, за

решеткой, уже весь избитый, больной, с красными отекшими глазами…

Картинка была на столько ясной, что Мальвина вздрогнула, пытаясь отогнать

ее.

«Поеду в дом Серовых! – пришла неожиданная мысль. – Где наша не

пропадала!»

Не долго думая, Мальвина надавила на газ и помчалась вперед в

поисках нужной улицы и дома.

***

– А где Эдик? – спросила Джина у дочери своим таким красивым

ровным голосом. Впрочем, в Джине все было идеально: и лицо, и фигура, и

голос…

– Не знаю! – лихо соврала Карина, принимая беспечный вид. –

Наверное, опять гуляет где-нибудь…

Говорить матери правду о том, что Эдик заперся в дальней комнате на

первом этаже и предается всем возможным извращениям, Карина не хотела.

Она любила мать и боялась за нее, за ее нервы.

– Понятно, – улыбнулась Джина. – А ты почему дома сидишь, малышка?

61

– Тебя ждала, – ответила Карина, заглядывая Джине в глаза, ловя в них

любовь и заботу и боясь, что какая-то их часть ускользнет, пронесется мимо

нее к другим. – А гулять попозже пойду, когда ты спать ляжешь…

Джина обняла дочь, улыбаясь: какая все-таки замечательная ее Карина!

Сама не думала, что можно воспитать такую дочь: любящую, добрую,