Куклы во время шторма

– Я вчера перечитывала Айрис Мердок, – произнесла я первое, что пришло в голову. – По-моему, «Под сетью» – неплохая книга, довольно увлекательная. А вот «Дикая роза» неспешная и потому тоскливая. Кстати, в моем детстве вроде шел сериал, который тоже назывался «Дикая роза», никто не помнит?

– Да, было дело, – отозвалась мама. – Но мы почти не смотрели.

– Бросили после пары-тройки серий, – добавил папа.

Стас дожевал второй (если не третий) кусок пирога и вдруг заявил:

– Она все преувеличивает.

– О чем ты? – переспросил папа.

– Об Иде, конечно. Мы не расстались. Просто сейчас все довольно сложно… Дело в том, что она никак не может мне простить одну вещь. – Он повернулся ко мне. – Может, это повредит моей репутации, но я вам скажу. До того как я встретил Иду, я был увлечен другой девушкой. Вернее, я был сильно влюблен в нее, причем много лет.

– Так бывает, – вставила мама.

– В начале наших с Идой отношений… то есть довольно долго… иногда мне казалось, что… что, в общем…

– Что ты все еще любишь ту девушку, – зачем-то подсказала я. – И не только казалось.

– Ты по-прежнему с ней встречался, – осенило папу.

– К сожалению. Ида об этом знала. Я все время пытался ее забыть – не Иду, конечно, а ту… но как-то все не получалось… А сейчас это позади. Я многое для себя понял. Каждый может ошибаться, разве нет? Главное – вовремя осознать…

– Боюсь, что никакое осознание тебе не поможет, – сообщила я с почти неподдельным сожалением. – Я не воспринимаю наши отношения всерьез, и вряд ли это изменится.

– Зато я воспринимаю. Мне кажется, я вл… я л…

Не может быть. У меня по коже пробежал озноб. Только не это. Похоже, он серьезно.

– Тебе опять кажется? – вмешался папа.

Не знаю, как бы я вела себя на месте родителей, но думаю, я не стала бы ворошить все это. Скорее под каким-нибудь предлогом оставила бы нас одних. Но, похоже, они чувствовали себя полноправными участниками этого спектакля и даже не думали удаляться со сцены.

Мама с беспокойством смотрела то на меня, то на Стаса.

– Мне не кажется. – Стас взял чашку, но, передумав пить чай, поставил ее обратно на блюдце. – Я… мне не кажется.

– Ты не обязан сейчас все это объяснять, – с нажимом проговорила я.

– Нет. Я хотел бы. Я… по-моему, я… думаю, можно…

– Хороший комментарий, а теперь предлагаю сменить тему.

– …начать все сначала. – Стас отважно поднял взгляд на меня. – Мне неловко… я какой-то… сам не свой… мне как-то даже… жарко. Ида, я все время думаю о… я когда слышу тебя, когда вижу тебя, у меня все… переворачивается… и я не хочу, не могу ни о чем думать, но все равно… в голове все так путается… все так сложно. Понимаешь?

– Как трогательно, – прошептала мама, тем самым, кажется, вдохновив Стаса на еще более бессвязное продолжение:

– Знаю, ты не… тебе это не особенно… поэтому я… не хочу, чтобы ты… просто я начинаю видеть тебя…

– Замечать, – подсказала я хладнокровно.

– Замечать, – покорно повторил он, – и все, что я вижу, я… меня очень…

– Какая глупость, Стас, – не выдержала я. – Все, что ты можешь видеть, это мое неизменное равнодушие к тебе и ко всему, что ты делаешь. Только на этом все и держится. Иначе я давно сошла бы с ума. Ты меня не знаешь – даже я тебя знаю лучше, потому что ты хотя бы был со мной откровенным.

Он униженно закивал, будто раб, которого хозяин приказывает высечь розгами за серьезный проступок.

– Да, твое равнодушие, твоя холодность, даже твой эгоизм… и твоя жизненная философия… все это манит меня как магнит. Может, я мазохист?

– Ты точно мазохист. Это я поняла давно. И сейчас тебе позарез нужно нырнуть из одной одержимости в другую – только тогда ты будешь чувствовать себя в своей тарелке. А настоящая одержимость возможна лишь тогда, когда ее объект постоянно тебя отталкивает. Именно поэтому тебя тянет ко мне. И мне тебя жаль. Но я в этом участвовать не хочу.

Внезапно я заметила, что родителей уже нет на кухне. Когда они успели уйти?

– Ты не понимаешь. Я перед тобой весь распахнулся, а ты не видишь, – в отчаянии продолжал он. – Не слышишь меня… не веришь… ну хочешь, я на колени встану?

– Душераздирающая была бы сцена, но главные свидетели покинули спектакль, – сообщила я.

– Думаешь, все это ради них? Нет.

– С утра ты говорил, что я права и не стоит сейчас пытаться расставить точки над «i»…

– Ну да, я соврал, чтобы ты расслабилась. Знаю, выяснения отношений тебя напрягают.

– Тогда зачем ты все это сейчас затеял?

– Вообще-то, затеяла ты.

– Я придумала, как выкрутиться из нежелательной ситуации, а ты внезапно вплел сюда свои чувства, про Аллу вдруг рассказал – превратил все в какую-то… сентиментальщину.

– Прости. Я не собирался. Даже не знаю… я даже не знаю. – Стас беспомощно развел руками.

– Я смотрю, когда доходит до чувств, ты становишься дико косноязычным. А о чувствах к Алле ты мог рассуждать долго и цветисто. Странно, да? – заметила я.