Куколка

— Я тебя не подводила! Я не виновата, что ты мечтал, чтобы я стала балериной. Я этого не хотела. И всю мою жизнь ты заставлял меня делать то, что хочешь сам. Я не при чем, если какие-то твои надежды не сбылись! Ты сам все это специально подстроил. Прохоров мне все рассказал. Ты спал с ним, чтобы я училась в академии, да?

Отец с ужасом и злобой посмотрел ей в глаза, с нажимом обхватив руль пальцами обеих рук. А Татьяна уже переходила на крик.

— Ты меня так же в театр хочешь устроить? Сбагрить какому-нибудь старику, чтобы я спала с ним за место на сцене? Ты сам так всю жизнь жил. Пожертвовал своей великой любовью, которая до сих пор тебе письма пишет. Бедный страдалец! Я тебя не просила жертвовать ради меня. Не я этого хотела! Ты не для меня это делал!! Я ведь лишь куколка для тебя!!!

Она скрестила руки на груди, тяжело дыша, и отвернулась к окну. Ей хотелось вырвать с силой дверь и вывалиться из автомобиля, лишь бы не чувствовать на себе его гневный, полный ненависти и разочарования, взгляд. Отец тоже тяжело дышал.

— Моя личная жизнь тебя не касается, — рявкнул он.

— Так и моя тебя тоже, — гавкнула в ответ Татьяна.

Отец задыхался от возмущения. Лицо его вытянулось в попытке что-то сказать, но по растерянному взгляду было видно, что слов он не находил. Они пропускали один поворот за другим, пока ссорились. Только через несколько минут отец более-менее пришел в себя и свернул в сторону дома.

Остаток пути оба успокаивались. Татьяна не могла говорить, потому что ком, словно шар булавы, впился иглами в глотку, и вытащить его, не разодрав шею, было невозможно. Отец смотрел то на дорогу, то в боковое зеркало, стреляя злыми взглядами в стороны. Грудь его часто поднималась и опускалась, как всегда, когда он был зол. Татьяне на секунду показалось, что он плачет, но слез не было. Просто его вечно влажные глаза стали чуть-чуть влажнее.

А девушка размышляла о сегодняшнем вечере и о том, как ей с этим всем жить. Она представляла перед собой красивое лицо Вадима, которое улыбалось не ей. Букет подсолнухов, который он подарил Муравьевой, был явно больше того, что он принес ей на репетицию. И эта мелочь сильно резанула по сердцу. «Неужели отец прав?» — повторяла Татьяна про себя, но что-то нерациональное отказывалось принимать эту мысль.

Вернувшись домой, она закрылась в комнате и в бессилии уснула.

Глава 13. Ничего и не было

«Деньги сниму на вокзале и там же выброшу карту», — думала Татьяна, упаковывая в маленький чемодан для ручной клади самые необходимые вещи. Она запихнула туда несколько платьев, брюки, футболки, кардиган, нижнее белье, носки и колготки, тем самым почти забив чемодан полностью. Ноутбук вложила в специальную сумку. В рюкзак поместились документы, косметика и другие гигиенические принадлежности, могущие ей понадобиться в пути. По сути, брать больше было нечего. Девушка ничего не имела и ничего не хотела иметь больше. Иначе было бы тяжело сбегать. Телефон она тоже специально оставила в комнате.

Татьяна решила действовать сразу, как только отец ушел на работу, впервые после ареста оставив ей ключи. Плотно позавтракав, она посмотрела на сайте расписание поездов до Москвы и цену билетов. Поезда ходили часто, поэтому торопиться не было смысла. Она приценилась к стоимости аренды жилья, пытаясь, рассчитать, сколько денег ей нужно снять на первое время. Посчитала, что пятидесяти тысяч должно хватить до первой зарплаты. Она не сомневалась, что быстро найдет работу, ведь это Москва. А потом предстояло поступить на курсы. Девушка уже выбрала школу.

Надев спортивный костюм и кроссовки, она собрала перед зеркалом прихожей волосы в пучок, который делала всегда перед занятиями. Сердце колотилось с бешеной скоростью, хотя внешне она старалась сохранять спокойствие. Татьяна не знала, почему так волнуется, ведь все сто раз обдумала и предусмотрела.

Она возьмет свои вещи, выйдет из квартиры, доедет до вокзала, снимет с отцовской карты пятьдесят тысяч рублей, сразу купит билет и первым поездом уедет из этого города. Там отец ее уже не найдет. Он, конечно, заметит пропажу в таком размере, но что он с ней сможет сделать? Она ведь будет недосягаема. Она никому не сказала, куда собирается, никто и не знает об ее плане. Отец, наверняка, спохватится не сразу. Только вечером. К этому времени она приедет в Москву.

Девушка успокаивала себя, проговаривая план перед зеркалом, но сердце не собиралось принимать привычный темп. Оглядев комнату, она подумала, что еще могла бы взять с собой, но голова была пуста. Волнение не давало сосредоточиться. Впрочем, она ведь все это обдумала еще ночью. Но решительность покидала ее, как только пугающие мысли об одиночестве, незнакомом городе и оставлении всего, что было, за спиной, не врезались в стройные размышления.