Куколка

– Ну, маам, – протянула девушка с ноткой фальшивой обиды. На самом деле она даже обрадовалась, что отделалась таким легким наказанием.

Мать еще раз крепко ее обняла и отвела на кухню, где их ждал уже остывающий черничный пирог с творогом. Выпечка у матери получалась изысканной. Татьяна всегда поражалась, почему она не стала пекарем, ведь так это любила. Готовила всегда: для развлечения, для расслабления, для себя и для других. Но почему-то связала себя балетом, в котором целую декаду танцевала в кордебалете, а потом пошла преподавать в хореографическую студию. Пару лет назад стала директором, но почему-то не считала для себя это успехом, ведь родители умерли еще тогда, когда она плясала на окраине сцены в массовке, и потому клеймо неудачницы осталось выжженным на ее сердце навечно. Так она выражалась сама иногда, когда позволяла себе в пятницу вечером пропустить пару бокалов вина.

Сегодня, в канун понедельника, она тоже позволила себе немного расслабиться. Татьяна пила чай с пирогом. А мама, как обычно, сидела на новомодной диете и потому только пила. Пила и рассказывала. О своем детстве, юности, молодости. Мечтах и амбициях. И о том, как они не сбылись.

– До тебя я думала, что уже никого и никогда не полюблю, но с тобой, Куколка, мир перевернулся. Ты такая масенькая была. И моя родная.

Мама стиснула Татьяне плечи и стала покачиваться на диванчике, на котором они сидели. Татьяна любила обниматься с матерью, потому что чувствовала себя в полной безопасности, как в скорлупе, и расслабленно положила ей голову на плечо.

– Я только с тобой поняла, в чем смысл моей жизни, – мать всхлипнула. Дочь посмотрела на нее снизу, но влажные губы чмокнули ее в лоб со звуком, а рука растрепала волосы. Только винное дыхание портило момент.

– Куколка моя, – с нежностью протянула она.

Татьяна подумала, что ее одолели воспоминания и чувства, потому что мама больше ничего не говорила. Зато гораздо полегчало. Это означало, что мама ее простила. Девушка гордилась тем, как выкрутилась из ситуации. Но кое-что ее все равно волновало. Тот парень из бара для мамы тогда кто, если даже брат Муравьевой – шелупонь.

Перед сном она написала однокурснице сообщение с благодарностью: «Лена, спасибо, что выручила. И извини, что поставила тебя в такую ситуацию». Татьяна не знала, как еще написать лучше, ведь совсем ничего о Муравьевой не знала, как и та ничего не знала о ней и ее матери. Может быть, только слухи, которыми вряд ли интересовалась.

Через несколько минут пришел ответ: «Это было странно, но я наслышана о твоей маме. Надеюсь, помогла».

«Да! Очень», – Татьяна на эмоциях даже прильнула к телефону.

Муравьева выслала в ответ только несколько скобочек вместо смайликов. Татьяна долго в них вглядывалась, пытаясь уложить в сознании новую реальность, в которой совершенно чужие ей люди ни с того ни с сего ей очень помогли и бескорыстно. Что бармен, что Муравьева. Их поступки заставили Татьяну сомневаться, а в чем, она пока не понимала.

Глава 4. Никому не нужные диски

«Я только верну деньги, – думала Татьяна по дороге в бар, в котором в субботу напилась текилы до беспамятства. – Это просто будет формой вежливости. Он же не должен был за меня платить. Он и без того мне помог». Она повторяла это как «Отче наш», пытаясь убедить себя. Хотя возвращение в бар заставляло ее нервничать несмотря на то, что она этого хотела. Странное желание девушка оправдывала стремлением не быть обязанной. Эти мысли полностью поглотили ее. Татьяна чуть не прошла мимо. И только, когда открывала тяжеленную дверь, сообразила, что бармен мог сегодня не работать, но с отступлением все равно опоздала. Она решила для себя просто выпить фрэш и пойти домой, если не застанет его за стойкой. В последние секунды девушка уже молилась, чтобы он сегодня не работал. Но это не помогло.

Бармен заметил ее сразу, от двери. Они пересеклись взглядами. Его глаза улыбались. Зал был абсолютно пустой. Татьяна сначала удивилась, а потом поняла, что завсегдатаи таких мест, наверное, ждут конца рабочей недели, а в понедельник у них много других важных дел.

В баре был только он. Девушка сразу вся покраснела и опустила взгляд в пол, а походка неизменно оставалась плавной и гордой. Она медленно подошла к стойке, не снимая шляпы, и села напротив парня. Он потирал хрустальные бокалы с ухмылкой, словно делец ладони друг о друга после удачной сделки.

– Привет, Подсолнух.

– Меня, вообще-то, Татьяной зовут, – не без высокомерия произнесла она и положила шляпу на столешницу.

– После ночи, проведенной вместе, ты все-таки решила представиться. Я польщен, – отшутился парень. – Вадим, очень приятно.

После шляпы требовалось поправить волосы, чем Татьяна и занялась. Он протянул ей руку в знак приветствия. Она взглянула на костлявые пальцы и аккуратно положила на них свою маленькую ладонь. Рукопожатие снова было едва уловимым, секундным и приятным. Вадим разжал пальцы. Татьянина рука застыла на мгновение в той же позиции, пока девушка, опомнившись, не убрала ее под стойку. Он улыбался, не отрывая взгляда.