Куколка

— Твою ж мать! — говорю вслух, и Ян отвечает коротким «угу». — Получается замкнутый круг. Только суггестор может найти Вику, и только она может направить, где искать Великого мага! Тварь!

— Тише! — Ян хлопает меня по плечу. — Нервы не помогут. Нужно шевелиться. Вера говорила собирать народ? Давай сделаем хоть что-то! Это по морали не ударит и хуже не сделает. А поддержка двух-трех десятков крепких волшебных рук, — Зима теребит пальцами воздух, — нам сейчас не помешает. С кого начнем?

— C братца, — отрезаю я и встаю.

— Плохая идея, — снова лыбится Ян.

— Врезать?

Он примирительно вскидывает ладони.

— Молчу.

Глава 29. Такие разные друзья

Вика

Дарина кажется мне ненормальной. Только вчера ее чуть не изнасиловали толпой, а сегодня она уже шутит, кокетничает и виснет на шее одного из учеников Акима. Кажется, тот же румяный, что приходил в класс к моему мастеру.

— Вика, не грузись, — говорит девушка и целует в щеку ошарашенного парня. А мне не смешно и смотреть на их шуры-муры неприятно. И больно. Но Дарина права — нужно брать себя в руки.

— Куда мы? — перевожу тему.

— Есть тут одна прикольная комната. Пойдем, — она тянет нас за собой, хватая за руки. Детство, в самом деле! Но я не сопротивляюсь. Она обещала помочь, как и я обещала с Марком объясниться перед тем, как стереть. Даже от одной мысли ноги подгибаются, но я должна быть сильной.

— Ты избавишь меня от снов? — напоминаю и, ловко выдергивая пальцы из ее цепких рук, иду немного быстрей. Бросаю через плечо: — Или ты слаба на слово?

— Обижаешь, подружка. Кстати, я только пропустила тебя в сны, все остальное ты сделала сама. Они неподвластны другим магам. Марк ведь был немногословен? — она мягко и хитро улыбается, морща веснушчатый нос.

Я киваю.

— Правильно. Значит, твой сон. В своем он бы выпытал у тебя все и уже бы ломился в ворота поместья.

Я глажу пальцами выбитый рисунок на стенах, чтобы не позволить себе разнервничаться.

— Я веду его во сне? Все происходит только по моему желанию?

— Именно! Ты не хочешь говорить ему, а он и спросить не может. Нет власти.

Дарина подмигивает мне и снова чмокает паренька. На этот раз в губы.

— Нравлюсь тебе? — говорит ему порывисто.

Он смущенно смотрит на меня, я, улыбаясь, отворачиваюсь и не слышу ответа. Иду дальше. Меня встряхивает от воспоминаний о Марке: его поцелуях, прикосновениях и объятиях. Жар льется по венам и сдавливает легкие. Как же мне хочется назад в забвение. Пусть бы не знала правды, пусть бы он дальше меня обманывал, но зато там было счастье. Хотя и ненастоящее.

— Дарина… — вспоминаю, что и правда не сказала мужу, где нахожусь, а ведь он уже несколько дней, как вернулся домой и, уверена, сходит с ума. Из-за того, что потерял меня, или из-за того, что птица вылетела из клетки?

Коридор заканчивается высоким холлом. Оборачиваюсь. Подружка с парнем приникли к стене и страстно целуются. Он путает ее волосы неуверенными движениями, а она задирает его свитер. Замираю на миг. Не знаю больно мне или приятно, но жар наплывает на щеки, и кончики губ опускаются. Я им завидую. До такой степени, что скрипят зубы и чешутся кулаки. Попадись кто под руку, завалила бы одним хуком.

Срываюсь с места и убегаю. Через гостиную, по ковру, толкаю тяжелую дверь на улицу. Бегу быстро, задыхаясь и выжимая возможные силы. Теплый осенний ветер путается в волосах и, как красный плащ, расправляет их за спиной.

— Вика! — зовет меня Дарина. — Вот же! Ты не туда! Возвращайся, если хочешь, чтобы я помогла.

Встаю, как строптивая лошадь, и припадаю к дереву. Девушка подбегает ближе.

— Совсем сдурела? Ну, я знала, что ты немного того, — крутит пальцем у виска, — но не настолько же! — похоже, ее веселит моя реакция.

— Я не буду миловаться вашим облизыванием.

Девушка наклоняет голову, пшеничные волосы рассыпаются по плечам. Мне кажется, что темные веснушки сейчас скатятся на пол и превратятся в жуков. Колорадских, к примеру.

— И что, закроешься в панцире и будешь наслаждаться горем? А горе ли это, Вика?

— Это не тебе решать.

— Не мне, но ты перегибаешь. Сама знаешь, что я права. Хватит уже этих соплей. Ты или выбрось его из головы, или попытайся понять. Марк не враг тебе. Ты, — она трогает меня указательным пальцем, — себя разрушаешь, не он вовсе.

— Это сейчас… — прищуриваюсь. — To есть, предлагаешь и Игоря простить за то, что искалечил мне жизнь?! За то, что трахнул, как подстилку, и вырвал из меня самообладание и веру в людей?!

Дарина отходит и подбрасывает носком кроссовки пучок пожухлой травы.

— Я говорила о Марке. Разве он тебя принуждал?

Отлипаю от дерева и наступаю на девушку. Я зла настолько, что кажется темень съест меня изнутри. Если Дарина еще что-то скажет в защиту уродов, я ее задушу.

— Он бил меня, унижал, ковырял… Давил так, что надругательство Свирилова мне сейчас кажется цветочками. И я. Должна. Марка. Простить?! Ты или помоги, или не влезай со своими нравоучениями!

Дарина ступает бесстрашно ближе. Я вижу, как улыбчивое лицо искажается агрессивной гримасой.