Кукольная королева

Ей самой это кажется правильным, но назовёт ли это таковым хоть кто-то ещё?..

По-прежнему сжимая в ладони деревянный крестик, Таша смотрела на золотистый лепесток пламени, пытаясь понять, что в этом зрелище её смущает.

…отражение. Отражение свечного огонька в окне волновалось на несуществующем ветру – пока настоящий ровно, почти неподвижно тянулся к потолку.

Таша вгляделась в тёмное застеколье старинного окна с мелким фигурным переплётом, распускавшим жёлтые ирисы на фоне ночного неба. Различила в колебании призрачного пламени некий ритм, точно его сбивало чьё-то дыхание.

Подняла взгляд на своё отражение – и осознала, что её глаза не могут светиться мягкой осенней синевой.

Когда она отшатнулась, пламя обеих свечей – по ту и другую сторону стеклянной грани – рванулось вбок и погасло. Тьма нахлынула разом, оставляя Ташу слепой, глухой, беспомощной, судорожно цепляющейся за деревянный крест в руке.

Мгновением позже мрак сменился светом, залившим комнату, когда все лампадки одновременно вспыхнули – позволяя Таше снова ощутить сладость воздуха в своих лёгких и холод липкого пота, выступившего на лбу.

Она не сразу смогла поверить в то, что дух Раксэны Норман ушёл. Но даже если сейчас мёртвая женщина оставила гостью в покое, то едва ли надолго.

* * *

– Не думал, что однажды проведу ночь в девичьей спальне, не приблизившись не только к постели, но и к её обладательнице, – сказал Алексас, когда они наконец вышли из покоев Лавиэлль навстречу восходящему солнцу. – И ни в коем случае не осуждаю чужие пристрастия, поскольку в число моих собственных затесалась парочка таких, о которых не говорят в приличном обществе, однако подглядывание за спящими девушками до сего момента не входило в список моих излюбленных занятий.

– Я не был уверен, что эйрдаль не решит покормиться сегодня, пользуясь тем, что мы отвлечены призраком, – голос дэя умудрялся оставаться равнодушным и непробиваемо дружелюбным одновременно. – Лучше побыть чересчур осторожными, чем недостаточно.

Удаляясь от двери, украшенной гербовыми ирисами Норманов, Алексас посмотрел в окна, сквозь которые просачивался рассвет, заливавший коридоры Клаусхебера блеклой розовой пастелью. Сперва они долго шатались по замку, надеясь на новую встречу с не-совсем-покойницей. Затем с помощью Джеми прикрылись чарами, отводящими глаза сторонних наблюдателей, и вопреки всем законам гостеприимства проскользнули в комнату спящей Лавиэлль, чтобы скоротать там оставшиеся ночные часы.

Хорошо бы их с братом общее тело оказалось достаточно вымотанным, чтобы заснуть при свете. Отсутствие сна во время охоты на нечисть могло привести к роковой ошибке.

– Возвращайтесь в башню. Вам нужно отдохнуть, – сказал дэй.

– А вы?

– Прогуляюсь немного по саду. Рассветные пейзажи и рождённое ими умиротворение неплохо очищают мысли. Чистый ум пригодится мне, чтобы свести в этой истории концы с концами.

«И влезать в другие умы, дабы сделать их не такими чистыми», – едва не произнёс Алексас. Впрочем, вполне возможно, слова услышали и без того, чтобы он произносил их вслух – и было в этом некое мстительное удовольствие.

– Как пожелаете.

Демонстративно откланявшись, Алексас завернул за угол. Пройдя совсем немного, замер и потоптался на одном месте, старательно имитируя удаляющиеся шаги.

Затем, неслышно скользнув обратно к повороту, только что оставленному за спиной, выглянул в коридор – и увидел, как дэй скрывается в синем полумраке на противоположном его конце.

Следить за таким, как Арондель Кармайкл, определённо было не лучшей идеей. Но Арон упорно казался Алексасу слишком подозрительным, чтобы он отказался попробовать.

Оставалось надеяться, что дэй всё же читает собеседников по необходимости, а не круглые сутки.

Вслед за Ароном Алексас крался беззвучно и плавно, очень убедительно изображая просто беспокойный сгусток темноты, то и дело сливающийся с окружающими тенями почти совершенно. Крался достаточно быстро, чтобы не потерять след, но не настолько, чтобы нашуметь или попасться на глаза, вздумай Арондель Кармайкл оглянуться. И, конечно, пришлось игнорировать Джеми, ожидаемо решившего прочесть лекцию о том, до чего подобное поведение глупо и бесчестно.

Алексас был бы только рад оказаться неправым. И то, что за жизнь он не раз оказывался таковым, не мешало ему снова и снова доверять себе и своему чутью больше, чем любым доводам брата и здравого смысла.

Хотя бы в одном он был с дэем согласен: проявить излишнюю осторожность, а после признать свою ошибку проще, чем не проявить – и пожалеть об этом.

Когда Арон вышел из замка и приблизился к ограде, Алексас притаился за шершавым стволом раскидистой ивы, под сенью ветвей, струившихся к земле серебристо-зелёной волной. В рассветной мгле чёрная фигура видна была хорошо и отчётливо – как и то, что она застыла у высокой кованой изгороди, вглядываясь в нечто за пределами сада.