Кукольный загробный мир

* * *

Когда раздался дверной звонок, Стас нехотя поднялся с кресла, подумав, что это скорей всего надоевшие соседи из-за лампочки в подъезде. Споры, чья очередь вкручивать перегоревшую лампочку, последнее время приобретают характер остросюжетной мелодрамы. А они все горят и горят, по два-три раза в месяц, словно их кто-то подстреливает из электромагнитной пушки. Стас твердо был уверен, что новую лампочку не даст, а все стрелки вежливо переведет на родителей.

Открылась дверь и появилась Даша.

— Ты?.. А я ждал телефонного звонка.

Она была в демисезонном пальто с плетеным рисунком и небрежно откинутым капюшоном. Снежинки еще не успели все растаять, припорошив ее плечи. Мокрые прозрачные кляксы на лице и волосах — тоже их работа.

— Мне спуститься да позвонить?

— Нет-нет-нет! — Стас только сейчас вышел из оцепенения. — Вон тапки, вон вешалка для верхней одежды, проходи.

И он пулей дернул в свою комнату, наспех заправляя постель и пиная все плохо лежащие вещи далеко под кровать. Из коридора донеслось:

— А ты кто? — Никин голос. Странно, казалось, она спит.

— Меня зовут Даша.

— А я Вероника, я в этой семье самая красивая.

— Не сомневаюсь.

— Скажи, а ты женишься на нашем Стасике? Он ничего себе женишок, правда ленивый: никогда за собой не убирает, с мамой огрызается, меня не слушает. Кашу один раз пересолил, есть невозможно! Но в мужья пойдет, я думаю.

Литарский замер от волнения, потом гневно сжал кулаки: кто ее просил вмешиваться?! Дарья выдержала паузу перед ответом — знала, что ее слова прекрасно слышны всем в квартире:

— Нет, не женюсь. Ты меня разубедила. Муж, который не убирает за собой вещи и пересаливает каши, мне не нужен.

— Правильно-правильно! — поддержала Вероника, включая женскую солидарность. — Вот я когда вырасту, выйду замуж за Ивана-царевича, ну… или за Илью-Мурафца.

Вся эта словесная передряга позволила Стасу навести наконец марафет в комнате, даже осталось время причесаться и брызнуть на себя одеколоном. Хотел сказать гостье, чтобы та чувствовала себя как дома, но она и так чувствовала себя как дома. Уверенно зашла, внимательно посмотрев на стены. Первый вопрос оказался неожиданным:

— Вы обои в нашем универмаге покупали?

— А? Не помню, если честно. Мама как-то принесла и сказала: поклей или умри. И еще: ты Нику особо не слушай, несет всякую белиберду.

Литарский не смог скрыть излишнюю взволнованность своего голоса, любые его действия были невпопад: то о стул вдруг споткнется, то карандаш со стола уронит. В ее присутствии он весь терялся, трепетал как на выпускном экзамене, постоянно боялся ляпнуть что-то нескладное. Но еще больше он боялся показаться скучным, поэтому на ходу выдумывал какие-нибудь нелепые шутки или вспоминал чьи-то чужие. Реплики Парадова иногда неплохо спасали ситуацию. Даша села на диван и пригладила волосы:

— Какая у нас развлекательная программа на сегодня? В кино идем? — ее голос звучал куда более уверенно. Она посмотрела на него, прищурив глаза, и совершенно было не понять, что скрывается за этим прищуром. Простое кокетство? Баловство? Или того хуже — слабое зрение?

— До фильма еще больше двух часов… Но сходить обязательно надо! Французская кинокомедия, Пьер Ришард в главной роли. Все кто смотрели, говорят умора. Они там весь фильм за какими-то документами из банка гоняются, а в конце — представляешь? — Пьер Ришард просто ставит свою подпись под документами и объявляет себя директором банка! Во как! Ой… я, наверное, зря концовку рассказал.

— Ничего-ничего, сходим. Тем более, с тебя все финансовые расходы.

— Разумеется, — для Литарского последнее утверждение было очевидно, — мороженое и кафе также включено в программу.

Над кроватью висел плакат, где фотонная ракета летит в пустоте между звезд. Ее движение обеспечивают обыкновенные струи света, только очень мощные, вызванные аннигиляцией. В углу плаката еще изображена спиральная галактика, раскрашенная неестественным зеленоватым оттенком. Даша приблизилась и внимательно посмотрела картинку:

— Так вот, значит, о чем ты мечтаешь… Права была Лена Анвольская, когда про тебя рассказывала.

Стас с какой-то детской наивностью посмотрел на свой любимый рисунок:

— Ты только представь, вот закрой глаза и представь…

Он и не думал, что Даша на самом деле закроет глаза, подошел к ней ближе, затем продолжил грезить наяву: