Кукольный загробный мир

Первые несколько часов на поляне присутствовало тотальное уныние, так резко перечеркнувшее радость чудесного возвращения. Единственный, кто быстро нашел себе дело, так это Исмирал. Он спешно принялся разрубать гробы в мелкие щепки, чтобы уничтожить даже малейшие воспоминания о смерти. Мало того, Ингустин предложил вообще запретить использовать в лексиконе слово «смерть», дабы не привлекать ее внимание. Фалиил ответил, что это глупость, так как предмет неодушевленный, а звездочет лишь небрежно поморщился да махнул рукой. Он сейчас думал совсем-совсем о другом.

Да, Авилекс стал излишне задумчив: разговаривал нехотя, на вопросы отвечал порою невпопад. Большинство списало этот факт на тоску по умершему, но на самом деле никакой тоски в его душе и в помине не было. Тревога — вот правильное описание его истинных беспокойств. Подбежал Тот-Кто-Из-Соломы, изогнувшись вопросительным знаком:

— ?

Но звездочет посмотрел сквозь него как сквозь пустое место. Потом приблизился Фалиил, единственным правильным вопросом угадав его настроение:

— Расскажешь о крылатых чудовищах, бросивших нас в овраг?

Авилекс вздрогнул, обернулся. Мизерные фиолетовые огоньки в его серых глазах, эти два отраженных осколка Фиолетовой свечи, трепетно замерцали.

— Не знаю о них. Честное слово — не знаю. Сам впервые их увидел.

— А Страшная кукла, Юс… как ты ее назвал?

— Юстинда. Да, она представляет опасность.

— Что за бред, который она несла про отравленную воду и еще много чего…

— Бред — состояние ее поврежденного сознания. Не бери в голову.

Фалиил сорвал травинку и принялся ее тщательно жевать, потом вдруг одумался да выплюнул, не понимая мотивацию своих бессмысленных действий. Он только что разговаривал с Хариами, пытаясь как можно больше выведать у того деталей всей этой запутанной истории, но Хара оказался плохим рассказчиком: неудачно слазил на скалы, по дороге назад глупо попал в плен, вынужден был позвать на помощь… Все. Впрочем, да: еще через каждое второе слово извинялся, бил металлической рукой в грудь, говорил, что только он виноват во всех бедах. Но что-то в голове у Фалиила не стыковались одни логические концы с другими логическими концами. В минувших бедах он подозревал совсем другого виновника, у которого прямо спросил:

— Скажи, зачем нужно было запускать время? Не прибавило ли это нам проблем?

Авилекс погладил пятерней свой подвижный подбородок. Ответил не сразу:

— Поверь, если б мы этого не сделали, проблем было бы еще больше. Туман абстракций энергетически разогревался.

— Почему?

— Кирилл Танилин не стал бы задавать такие очевидные вопросы. Он находился на границе резкого перепада скорости потоков времени, учитывая, что один из потоков равнялся нулю. Ты еще помнишь про математические функции и графики? Так вот, вдоль тумана абстракций пространство порвано, все его координаты топологически сходятся в одной точке, производная в которой не определена. Цитата из твоих недавних слов, кстати. А все, что находится внутри него, существует как бы в нулевой размерности этой точки. Именно поэтому мы называем свой маленький мир Сингулярностью. Он есть, но для окружающих его вроде как не существует.

— Хорошо. Если никто, кроме нас, не в состоянии проникнуть за пределы тумана, то чего же бояться?

— Чего бояться… чего бояться… — грубо передразнил собеседник. По выражению лица звездочета легко читалось недовольство сложившейся ситуацией. Даже на вопросы Фали он отвечал нехотя, каждый раз задумываясь, стоит ли вообще говорить с ним на излишне сокровенные темы. Он долго тянул с очередным ответом, потом устало произнес: — Юстинда раньше жила здесь, на поляне.

— Она одна из… ого! вот так новость! — Фалиил усиленно почесал лоб. — А я все думаю: мальчиков десять, девочек восемь. Где симметрия?

— Странные у тебя понятия о симметрии, но ход мыслей верный.

— Постой, если Юстинда способна беспрепятственно проникнуть сюда, возникает вопрос: сможет ли она привести с собой тех чудовищ?

Авилекс даже схватился за грудь, закрыв при этом глаза. Ага! Вопрос попал с больную точку! Вот, оказывается, что его больше всего мучает… Когда звездочет волновался, уж тем более нервничал, он всегда мял в руках свою ни в чем не повинную шляпу. Так было и на сей раз, головной убор незаметным образом находился уже в беспокойных пальцах. Зачем он его вообще носит? Волосы вроде красивого дымчатого цвета. Может, как знак отличия от остальных?

— Есть выход, и он единственный.

— Ну?

— Надо писать сценарий к новой пьесе, не беспокойте меня ближайшие пару дней.

Звездочет удалился в свою хижину. Фалиил, усердно размышляя над услышанными откровениями, провожал его до порога задумчивым взором. В Кукловода, сколько себя помнит, он никогда не верил, поэтому в спектаклях не участвовал. А сейчас он уже все больше и больше сомневался в самой причине постановки пьес. Все дружным хором утверждали, что они ставятся в честь того самого Кукловода в качестве некой благодарности за счастливую и беззаботную жизнь. Но так ли это? Эх, Авилекс-Авилекс, ты явно что-то недоговариваешь…