Кукольный загробный мир

— Значит, Кукловод здесь совершенно ни при чем, постановками пьес ты пытался воздействовать на реальность. — Он принялся возбужденно выхаживать по поляне, потом остановился, пристально глянув в сторону звездочета: — Ави, скажи честно хотя бы сейчас: Кукловод вообще существует или нет?

— А кто зажигает свечи по утрам?! — крикнула Леафани, ревностная поклонница культа. Ее многочисленные косички, образующие циклон на голове, немного растрепались.

— И кто их потом тушит? — вторила за подругой Таурья, потом закрыла рот ладонью: в принципе, этого можно было уже не говорить.

Авилекс ответил коротко:

— Если существуют законы, должен быть и Законодатель.

— И все равно, ты врал! — Гемма в пятый или десятый раз гневно топнула ногой.

— А что принесла твоя правда, кроме раздора между нами?! — впервые звездочет повысил голос, потом резко встал и скрылся за дверью своей хижины.

Оставшиеся на поляне поначалу растерянно смотрели друг на друга, не зная что говорить. Вдруг Астемида вскрикнула:

— Ой, подруга! У тебя опять выросла тень!

Реакция Геммы оказалась неожиданной:

— Красивая, правда? — сказано было ядовитым тоном. — Хочешь себе такую же?

Больше не произнеся ни слова, Гемма направилась прочь, размашистыми шагами покидая Восемнадцатиугольник. Тень черной волной, как привязанный к ногам шлейф, следовала за ней.

— Думаете, она еще вернется?

На последний вопрос никто не дал ответа, потом даже не помнили, кто его задавал. Все молча разбрелись по своим делам. Фалиил быстро переключил мысли с одного на другое, достал из кармана недавно отшлифованный кристалл, затем принялся смотреть сквозь него на далекое пламя Фиолетовой свечи. Потом пришла идея показать свое открытие алхимику, и Фали побрел на север, в сторону озера…

Гимземин в это время дремал, сидя на продавленном диване. День и ночь для него не существовали, ведь опыты продолжались почти круглосуточно, а спал он когда придется, по наитию духа. Стук в дверь быстро вывел его из состояния приятной истомы.

— Да кого там несет?! — но, увидев Фалиила, алхимик смягчил тон: — А, это ты.

— С предисловиями или без?

— Без.

— Ты помнишь кристаллы райтаула? Я их на дне озера находил.

— Ну-ну, прозрачные такие, с легкой сизой примесью. По-моему, идеально бесполезная вещь.

— И я так думал, пока мне не пришла в голову идея отшлифовать их на абразивном станке у Исмирала. Гляди, что получилось.

Гимземин осторожно взял в руки странного вида кристалл: он был выпуклым с обеих сторон и казался пересечением двух огромных сфер разного диаметра. Понюхал его, посмотрел на свет, всячески повращал между пальцами, разочарованно скривил губы…

— Тебе показалась забавной такая ассиметричная форма?

— Ты напрасно его разглядываешь, надо посмотреть сквозь него на какой-нибудь предмет.

Алхимик поднес кристалл к собственным пальцам и с ужасом отпрянул: они показались ему огромными — раза в три больше естественного размера! Потом повернулся к пробиркам да многочисленным колбам: все они словно выросли за секунду, превратившись в гигантские бутыли с налитыми в них искрящимися жидкостями. Лицо Фалиила, и без того самое крупное, походило теперь на лик настоящего великана. Абсолютно все вокруг: стены жилища, столы, стулья, диван волшебно увеличились в размерах. Возникало мимолетное чувство, что попал в некий деревянный дворец. Наконец-то ироничное название хибары себя хоть как-то оправдало.

— Увеличительное стекло! — восхищенно произнес алхимик, его черные глазенки игриво забегали, а длинный нос пытался учуять запах тайны: — Это не фокус, нет. Обман зрения. Но ведь демонически изысканный обман!

Гость, довольный, что произвел впечатление на главного скептика, присел на стул. Царство бесконечных пробирок, разглядываемое под определенным углом, походило на чей-то стеклянный рай.

— Я думаю, что лучи света как-то искажаются внутри кристалла, но добиться этого эффекта оказалось нелегко. В необработанном виде он простой камень, ты прав. — Фали щелкнул пальцами по медному змеевику, вьющемуся из какой-то емкости.

Гимземин совершил несколько торопливых шагов, а его тяжелые башмаки-сабо грузно простучали по деревянному полу. Кажется, мягкую обувь он не носил из принципа, или же из своей природной вредности. Потом он достал бумагу, карандаш, принявшись что-то спешно чертить. Фалиил оглянулся и увидел на одной из стен картину — ту самую, что недавно подарила Анфиона: на ней алхимик нарисован возле мраморной экспоненты, с важным видом куда-то идущий.

— Есть идея, — проскрипел его голос, — сможешь сделать еще некоторое количество таких линз, только разного диаметра? Надо девять штук.

Фали взял чертеж, нахмурил густые брови и задумчиво прищурил один глаз:

— Вообще-то, много работы… а главный вопрос: для чего?

Гимземин приблизил лицо так, как раньше никогда еще не приближал. Стало даже жутко: горящие безумной идеей глаза, уродливый нос, кривая ухмылка.

— Для дела! — потом поспешил уточнить: — Для познания сути вещей.

Второй аргумент показался гостю более убедительным, он поднялся и напоследок произнес:

— Ладно, я заинтригован, уговорил.