Кукольный загробный мир

— Подожди, но ведь он мог приземлиться где-нибудь на окраине, — Ахтиней последние дни наверняка жил именно этим аргументом. Попытался оптимистически улыбнуться, ровные ряды его хрустальных зубов, за исключением одного — выбитого, вяло блеснули. — Может, он сейчас пробирается где-то через лес…

Фалиил задумчиво поиграл бровями. Вообще-то, гипотетически не исключено.

— Как знать, как знать… подождем еще.

Но внезапно дождались совсем другого. На поляну вдруг ворвалось страшное создание — с криком, с шумом, с какими-то невнятными угрозами. Все лицо в безобразных морщинах, волосы растрепаны. Находящийся поблизости Хариами первое мгновение подумал, что это Юстинда добралась до своей намеченной цели. И только когда на создании увидели Геммино платье, все ужаснулись — во что она превратилась! Со стороны она выглядела не совсем вменяемой: глаза ядовито блестели, ее движения были порывистыми, нервными. Кого-то искала, что ли?

— Подруга… ты ли это? — Астемида ахнула и отшатнулась.

— Объясни, что с тобой произошло? Ты заболела? — Фалиил, как мог, изображал господина Заботливость.

Гемма небрежно оттолкнула его в сторону, крикнув:

— Где этот мерзавец?!

«Надеюсь, речь не про меня», — у трусишки Ахтинея от страха сжалось сердце, он закрыл глаза.

Она подбежала к хижине Авилекса, стала грозить, стучать по двери руками да пинать ногами.

— Открывай, злодей!! Или я сожгу твою конуру огнем!

Таких истерик на поляне еще никто никогда не закатывал, а поведение Гимземина сейчас казалось чуть ли не ангельским. Звездочет вышел наружу, совершенно не понимая, что тут творится:

— Гемма? О ужас… ты стала хуже Юстинды.

— Не называй меня так! — во весь голос рявкнула она. — Отныне мое имя Гингема! Запомни!

Все присутствующие на поляне в недоумении переглянулись, кое-кто на всякий случай отошел подальше. Риатта, самая пугливая, вообще решила скрыться за дверями своей хижины.

— Может, объяснишь…

— Объяснять сейчас будешь ты! Как вылил в озеро эликсир, отравляющий нам память! И про Девятую… кстати!! — она обратилась ко всем одновременно, чуть не спалив взглядом каждого встречного. — Вы, олухи, думаете, что являетесь ему друзьями? А знаете, кто вы есть на самом деле? Обыкновенные ноты, нужные ему лишь для того, чтобы исполнять свои зловещие симфонии! Он вам врал все это время! В древних свитках сплошная ложь! Как только будет исполнена симфония Возвращения, вы все опять превратитесь в простые закорючки и отправитесь во-он туда! — она указала корявым пальцем в сторону каменной книги. — Ну что скажешь, звездочет?! Заветные 999 еще не насчитал?

Авилекс прошел на середину поляны, взял оттуда пару передвижных пней, на один сел сам, другой любезно предоставил гостье:

— Гемма, сядь отдохни… пожалуйста.

И тут Фалиил вспомнил все: про тетрадь, про странные записи, про загадочные ноты. Только он не понимал, что сейчас важнее — успокоить взбесившееся создание, лишь отдаленно похожее на Гемму, или во всем разобраться?

— Ави, скажи честно: она говорит правду?

Авилекс печально глядел в траву под ногами, нервно дергая нижней губой. Даже его знаменитая шляпа, на которую он обычно срывал свое волнение, куда-то запропастилась.

— Да. Но это не вся правда.

— Может, пришло наконец время, чтобы ты сам все рассказал? Ави, а перестаю тебе доверять! — Винцела тоже присела на пень, недовольно сложив руки на груди.

— Послушайте меня, от начала творения приближается тридевятый интеграл дней. Обычно, миры не существуют дольше…

— Да он нам опять зубы заговаривает какими-то цифрами! — то ли прошипела, то ли проскрипела Гемма своим гневным голосом.

Звездочет продолжал:

— Вы удивитесь, если я скажу, что во всем виноват Гимземин…

— Гениальный ход! Только устаревший.

— Будь любезна, не перебивай! Проклятый алхимик в тот самый момент, как увлекся этой мерзкой алхимией, все не унимался, экспериментируя с различными травами. А я его столько раз предупреждал! Короче, давным-давно из цветков ненавии он изобрел настойку под названием «ненависть», она отравляет добро в любой душе. Сам Гимземин отпил из бутылки лишь пару глоточков, но даже этого оказалось достаточно, чтобы испортить его прежде покладистый характер. А вот с Юстиндой случилась настоящая беда — она выпила много, стала крайне раздражительной, совсем несносной. Нам от нее житья не было. Как-то раз она добралась до моих секретных записей, прочитала их и внушила себе да другим, что после Девятой симфонии вы опять превратитесь в ноты. Но это не так, поверьте! Вы даже представить себе не можете, какой ад здесь начался! В те дни в Сингулярности невозможно было находиться: все спорили, кричали, даже задумывали меня убить. Хотя это в принципе невозможно. Тогда я пошел на крайние меры: ради мира и всеобщего спокойствия мы с Гимземином изобрели эликсир, стирающий память, это-то и вернуло нам прежнюю идиллию. На поляне воцарил покой, а Юстинда ушла в ойкумену, вынашивая планы мести. Больше всех она ненавидела меня да Астемиду, которая выколола ей глаз…

— Я?!! — Асти в ужасе указала на себя и отшатнулась.

— Именно ты.