Кукук

Я часто слышал за окном странный голос. Словно говорит робот. Невнятная речь. Металлическая. Гортанная. Нечто подобное было у моего деда. Но здесь, усиленная эхом от каменного мешка, образованного отделениями пятым, четвёртым, третьим и вторым, эта нечеловеческая речь была чем-то из ряда вон. Я ни разу за эти два месяца не видел того человека — владельца столь необычного тембра.

Затем мне довелось увидеть его на улице. Старик. Абсолютно без зубов. Говорит сам с собой. Речь чёткая, но я не могу разобрать ни слова. Такое впечатление, что он говорит на неслышанном мною доселе языке. Анимационный персонаж. Каждое движение, мимика достойны карандаша.

Я в очередной раз вспоминаю своего деда.

В последний раз стою в своей комнате. Смотрю на здание пятого отделения. Очередная машина с новым пациентом. На этот раз санитары вызывают лифт. Его дверцы выходят наружу здания.

Я вспоминаю, как встретил там, на улице Розамунде, ещё тогда, когда она донимала меня своими разговорами. Она тогда сказала мне, указывая на дверцы лифта: Это мой Сим-Сим. Я сейчас скажу «Сим-Сим откройся!», и он откроется. Ха-ха-ха!

Значит, это её Сим-Сим. У меня в жизни тоже был свой Сим-Сим. Гора с богатствами. Хранителем их был близкий друг родителей Олег Исаев. Он занимался подпольными аудио- и видеозаписями. Олег основательно посадил меня, когда мне было лет девять, на музыку. Благодаря ему я стал меломаном. Шагая с этим увлечением по жизни, я многое преодолел и добрался-таки сквозь все эти мои жестокие проблемы до сегодняшнего дня. Без музыки я своей жизни не представляю.

Позвонил Акрам. Сказал, что встречался с Татьяной. Она передала ему мои компьютерные флэшки. Я так оторопел от этой новости, что забыл спросить, чего это они вдруг встречались. Таня беспощадно рубит все нити ко мне. Лишь бы не увидеть меня в очередной раз. Жестоко-жестоко. А ей кажется, что так только лучше. Дура.

Получаю письмо от отчима.

Файл озаглавлен: «Алеша READ ME».

Алеша, привет из СПб.

Черкни пару слов о себе без лишних эмоций.

Мы хотим получить ответ типа:

1. Жив, здоров.

2. Сейчас проживаю (указать где)

3. Думаю, как жить дальше.

Этого нам пока достаточно.

Твои терпеливые, но умные / все понимающие и любящие тебя родители.

Ни слова о фрау Меркель…

Я выходил из здания 3.1, пытаясь надышаться последними секундами нахождения в нём. Я опять покидал свой дом. Я опять становился сиротой. Как там пелось у «Faithless»: No roots, no tree, no family, no me…

Мне выдают на руки листочек со списком предписанных мне медикаментов: Mirtazapin + Papamperon. Ага, вот вы какие, мои отравители! Я должен отдать листок в 9.0.

Опять делаю переход от одного отделения в другое. Всё, больше ни во что не верю. Уже не важно, что и как там будет. Надо подводить итоги.

Итак. Всё, я один. Нет больше семьи, нет больше любви, нет меня. Я оставляю свою любовь: я больше никогда не позвоню Тане, не напишу ей ни единого письма, не сделаю попытку её увидеть, буду избегать каких-либо контактов с ней, не произнесу больше её имени, перестану думать о ней. Я освобождаю её от себя. Её больше нет для меня. Меня больше нет для неё. Теперь только так. Мне хочется отпустить также свою душу. Улетай! Ангел-хранитель может также быть свободен. Спасибо за всё! Тебе, душа моя, не место больше в этом убогом теле. Ты отбыла в нём достаточный срок. Давай, прочь отсюда!

Что за выбор? Принимаешь таблетки — начинает гнить тело, не принимаешь таблетки — начинают гнить мысли.

И вот тело идёт от своего обжитого пристанища к следующему — к бесполезному существованию для себя же самого. И хрен с ним. Оно уже бессмысленно. Я прошу Господа не продлевать ему жизнь. Там, это, ну, короче, можно уже завершать проект. Он не удался. Сбой системы. Сплошная ошибка. Причины остались невыясненными. Там уже неинтересно. Ни создателю, думается, что так, ни, тем более, подопытному. Там нечего делать. Всё, что может произойти позже, уже не имеет никакого значения. Это уже другой человек. Нужно становиться другим человеком. Человеком, у которого начнётся другая история.

Предыстория. Поездка в Питер

выдержки из писем

Первые две недели прожил на даче. Лежал всё время на чердаке, спал да читал. Отчего бежал из Германии — к тому и прибежал.

У брата отчима крыша съехала. Он живет во второй половине дома, всё время сам с собой разговаривает, чаще ругается: «Сволочь какая оказалась, вот сволочь!» Смотрит телевизор и вдруг начинает орать: «Сволочь! Какая сволочь!»

Один раз зашёл к нам. Родителей не было дома. Я на чердаке.

Он: Ушли грязные свиньи. Вот паршуки!

Приезжают друзья родителей. Все не понимают, как же я так добровольно уехал из рая. Все туда любой ценой стремятся, а я сбежал… Я им говорю, что бежал не из Германии, а от любви безответной.