Кукушата Мидвича. Чокки. Рассказы

— Перестань паясничать, Колин. Если это потому, что Оттили все еще там, а я абсолютно в этом уверена, то ты ведешь себя как тупица. Она сняла трубку, поэтому знает, что это я.

— Стало быть, спрошу у нее, кто вы такая, — предложил я.

— О-о-о! Ты, должно быть, в стельку пьян. Ну, так иди и проспись! — Она с грохотом бросила трубку.

Я тоже положил трубку. Девушка смотрела на меня с выражением искреннего замешательства и непонимания на лице. В тихой прихожей она, должно быть, слышала каждое слово, произносимое женщиной в трубке, так же хорошо, как и я. Она отвернулась, сняла пальто и убрала его на вешалку в шкаф. Сделав все очень аккуратно, она наконец повернулась ко мне.

— Я ничего не понимаю, — сказала она. — Ты ведь ничуточки не пьян? Что все это значило? С дорогой Дики все закончено?

— Дики? — спросил я.

Морщина между ее бровей стала еще глубже.

— Ну же, Колин. Если ты думаешь, что к этому времени я не смогу узнать голос Дики по телефону, то…

— Ах это, — сказал я. Какой ляп с моей стороны, довольно любопытный и непростительный. На самом деле, трудно представить себе более нелепую ошибку, чем когда мужчина вдруг начинает путать пол своих друзей. Если я не хотел, чтобы меня приняли за сумасшедшего, нужно было срочно предпринимать решительные шаги, чтобы спасти положение.

— Послушай, давай пойдем в гостиную. Мне нужно тебе кое-что рассказать, — предложил я.

Она смотрела на меня с непонятным выражением на лице.

— Думаю, Колин, что я не хочу ничего слушать.

— Пожалуйста, — сказал я, — это очень важно. Очень…

Она чуть поколебалась, затем нехотя согласилась.

— Хорошо, если это действительно нужно…

Мы ушли в гостиную. Она включила обогреватель и села в кресло.

— Итак? — спросила она.

Я сел напротив, думая, с чего бы начать. Что ж, пусть я и добился кое-какой ясности в произошедшем со мной, но объяснить это другому было очень трудно. Какими словами сказать, что, несмотря на то, что физически я выгляжу как Колин Трэффорд и на самом деле являюсь Колином Трэффордом, фактически я совсем другой Колин Трэффорд — не тот, кто пишет книги, кто женился на ней, а некий альтернативный Трэффорд, случайно очутившийся здесь, Колин из другого мира? Мне казалось, что нужно было найти такой подход, который не даст ей повода немедленно вызвать психиатра, а такой подход найти было ой как непросто.

— Итак? — повторила она.

— Это очень трудно объяснить, — сказал я, пытаясь тянуть время, но довольно искренне.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — ответила она без какого-либо воодушевления, а затем добавила: — Может, будет проще, если ты перестанешь так на меня смотреть? Очень тебя прошу.

— Со мной произошло нечто странное, — сказал я.

— Да что ж такое, неужели опять? — воскликнула она. — Чего ты ждешь от меня, сочувствия?

Это ошеломило меня и сбило с толку.

— Ты хочешь сказать, что с ним это уже происходило? — спросил я.

Она жестко посмотрела на меня.

— С ним? С кем это «с ним»? Я думала, что речь идет о тебе. Все, что я хочу сказать, что в прошлый раз это была Дики, а в позапрошлый — Френсис, а до этого Люси… А теперь ты таким странным способом отшиваешь Дики… Я что, должна быть удивлена?

Я с пугающей скоростью узнавал новые факты о своем alter ego, но, похоже, мы сворачивали с прямого пути в какие-то дебри. Поэтому я попытался вернуться к изначальной теме:

— Нет, ты не понимаешь. Это нечто совершенно другое.

— Конечно, ничего не понимаю. Жены ведь никогда ничего не понимают, не так ли? И это всегда совершенно другое. Поэтому, если в этом и состоит то «очень важное», что ты хотел рассказать… — Она начала вставать.

— О нет, пожалуйста!.. — воскликнул я в волнении.

Она сдержалась и вновь пристально посмотрела на меня. Недовольство, как туча, вновь набежало на ее нежные черты.

— Нет, — сказала она, — нет, не думаю, что я что-то понимаю. По крайней мере, надеюсь, что не понимаю… — И она продолжила внимательно изучать меня, но теперь, как мне показалось, в ней зародилось какое-то сомнение.

Когда ты просишь о понимании, очень трудно избежать личного обращения. И все становится еще сложнее, если ты не знаешь, как обратиться к собеседнику. Того хуже, если твой собеседник — женщина. Сказать «моя дорогая», «моя любимая», нечто более интимное? Назвать ли ее ласково по имени или нежно упомянуть какого-нибудь милого зверька? И учитывая, что изначально непонимание между нами было абсолютно нелепым, эта проблема давала все шансы, что наш разговор превратится в сплошные тернии.

— Оттилия, дорогая моя, — рискнул начать я, и очевидно, это не была обычная форма обращения, так как ее глаза тут же расширились от удивления, но я продолжал: — Это совершенно не то, о чем ты думаешь, совершенно не то. Это… Как бы лучше сказать… Я не тот, кем был раньше…

Она быстро взяла себя в руки.