Кукушка

– А мне по барабану, срочно! – весело ответил тот же голос. – Нацеди кувшинчик – в горле пересохло!

– Ладно, ладно, давай свой кушин… Какого тебе?

– Всё равно какого, лишь бы забирало… Оп!

Никто не успел и глазом моргнуть, как сидящий на краю герр Шольц охнул и исчез – вывалился наружу, только ноги в воздухе мелькнули. В следующее мгновение оба полога откинулись, и повозка наполнилась людьми. В полутьме засверкали ножи. Всё было проделано так быстро, ловко и неожиданно, что заговорщики не сразу признали в нападавших семерых музыкантов.

– Оба-на! Стоять, не двигаться! – закричал дер Тойфель и поднял повыше лампу, осматривая сидящих. – Октавия! Ты цела?

– Я здесь, дядя Тойфель, здесь! Не режьте их, они не виноваты!

– Ах, вот ты где! – с облегчением воскликнул тот. – Что же ты делаешь, девочка! Ушла и не сказала – разве можно так? А… Фриц? И ты здесь?

– Люди кукольника, если не ошибаюсь, – сквозь зубы проговорил Гонсалес. Нормально открыть рот ему мешало остриё ножа, который Кастор держал у испанца возле подбородка. – Уберите оружие, мы вам не враги.

– Мы – не его люди, – ответил Рейно Моргенштерн, поигрывая между делом шаром на цепи. – Мы сами по себе. Что вы тут затеваете?

– Боюсь, это не ваше дело, господин музыкант, – криво улыбнулся Мануэль. – Но мы не сделали девочке ничего плохого, ваш юный друг Фредерико может это подтвердить. К тому же мы собирались расходиться.

– Складно звонишь… Тавия, он не врёт?

– Нет, нет! Всё так и есть!

– Твоё счастье, испанец. Ну так всё-таки в чём дело?

Все молчали, и это, похоже, заставило Рейно Моргенштерна крепко задуматься. Мартин тем временем вытащил из ящика со стружками бутылку, выдернул зубами пробку, понюхал, глотнул, одобрительно крякнул и бросил бутылку Кастору. Тот поймал и тоже сделал глоток. Нож в его руке при этом даже не дрогнул.

И тут заговорила Ялка. От её голоса все почему-то вздрогнули, а Кастор подавился и закашлялся.

– Завтра собираются казнить Лиса, – тихим голосом сказал девушка.

– Лиса? – Рейно поднял бровь. – Какого Лиса? А, того парня, который прикинулся монахом. И что? Или вы хотите вызволить его?

– Дядя Рейно, дядя Рейно, – торопливо заговорила Октавия, – не спрашивайте их, пожалуйста, тут нет ничего секретного! Просто им надо туда, и всё! Всё!

– Хорош трепаться, Рейно, – проворчал дер Тойфель. – Сам же знаешь – девочка не станет врать. Зря бучу подняли. – Он полез в карман, достал монету в полновесный гульден и протянул её хозяйке: – Держи, мамаша, это за вино и за беспокойство. Сама понимаешь… И вы, фратер, – развёл он руками, оборачиваясь к Томасу, – не держите на нас зла.

– Б-бог простит, – спокойно ответил тот. – Pax vobiscum. Но мы и правда д-должны идти.

Рейно помедлил и сделал знак убрать ножи. Все облегчённо выдохнули и задвигались. Мануэль потёр горло, на котором остался тонкий красный след, бросил взгляд на Кастора, на Рейно, надел свою широкополую шляпу и надвинул её на глаза.

– Hasta bueno, – буркнул он, вставая. – Увидимся завтра.

Не сказав больше ни слова, испанец и монах покинули фургон.

После их ухода под тентом повисла неловкая тишина. Шольц, весь мокрый и испачканный, уже залез обратно, разминал ушибленное плечо и бросал на гистрионов сердитые взгляды.

– Раз уж вы зашли, может, супчику? – предложила маркитантка.

Музыканты переглянулись.

– А супчику так супчику, – сказал за всех здоровяк Рейно и снова оглядел собравшихся. Вздохнул. – Но теперь, когда эти ушли, может, вы всё-таки скажете, чего затеяли, а? Октавия?

– Она уже сказала, – ответила за всех Ялка. – Нам нужно быть на казни, вот и всё.

– Так и что? – с детским простодушием спросил дер Тойфель, принимая из рук мамаши миску с супом. – Раз нужно, идите. Хотя я всегда не понимал, чего вас, молодух, влечёт на такое позорище. Но да бог вам судья… Феликс, ложка есть?

– Свою иметь надо.

– Моя сломалась. Так, что я говорил-то… Ах да. Хочешь, так иди! Чего страдать?

– Я не могу. – Ялка покачала головой и положила ладонь на живот: – Нас задавят в толпе.

– О… – Тойфель чуть не подавился и покраснел. – Да… Об этом я не подумал.

– Это не всё, – сказал Фриц. – Мне и брату Томасу нужно быть рядом с ней.

– Почему?

– Потому. А наставник брата Томаса, брат Себастьян, меня знает: он меня разыскивает.

– Зачем?

– Затем! – огрызнулся Фриц. – Чего ты всё время спрашиваешь? Тебе какая разница? Так надо. Ешь свой суп. Больше я ничего не скажу: всё равно ты не поймёшь.

По лицам гистрионов было видно, что они напряжённо размышляют над сказанным, но решающее слово, видимо, оставалось за Моргенштерном. А тот ничего не говорил, только покусывал губы. Суп в его миске остался нетронутым.

– Ни черта не понимаю, – наконец признался Рейно. – Коли вы туда рвётесь, на то есть причина. А при чём тут мальчик в рясе, не пойму. Или он тоже не настоящий монах?

– Нет, этот настоящий.

– Никогда не доверял этим испанским попам. Но ладно. Надеюсь, он на вашей стороне. Знаешь, девка, а пожалуй, мы поможем вам.

– Как?