Кукушка

У Ялки кружилась голова. Всё плыло у неё перед глазами. Она и верила в происходящее, и не верила. И, как тогда, возле дома у старой шахты, она открыла рот, чтобы оправдаться и спросить, но вместо этого выдохнула: «Хочу!» – и прижалась щекой к его груди, к тёплой коже в рыжих веснушках, туда, где белел оттиск солнечного креста. Две руки обхватили её голову, и некоторое время Ялка пребывала в блаженном оцепенении. Она была готова просидеть так вечность, а затем ещё одну, но некая мысль не давала ей покоя, свербела, как червячок.

– Скажи, Жуга, – отстраняясь, сказала она, – тогда, в том доме… ты мне долго объяснял, почему ты любишь и не любишь. Я не знала, но тогда я думала, что ты меня не любишь. Потом я узнала и подумала, что я нужна только для того, чтобы ты мог освободиться… А теперь, выходит, я опять… – Она вконец запуталась, умолкла и закончила извечным вопросом: – Почему?

– Ты нужна мне, Кукушка, – ответил травник. – А твой вопрос… Просто моя любовь – второе дерево. Я долго не мог его разглядеть. Вот и всё, – закончил он и повторил, будто подводил черту: – Вот и всё.

– Почему ты сразу не сказал, что жив? Почему ты сразу не пришёл?

– Честно? – В синих глазах травника прыгали лукавые искорки.

– Честно.

– Боялся тебя испугать.

– Ну и напугал бы, что такого?

– Не дури. В твоём положении это… гм… не есть полезно.

Даже сейчас в Жуге говорил прежде всего врач.

Тем временем за спиной у них настойчиво откашлялись, явно привлекая внимание.

– Ну началось… телячьи нежности, – проворчал знакомый голос. – Вы бы хоть обниматься перестали!

Ялка рассердилась:

– Карел!..

Тот на всякий случай отшагнул назад.

– Ох, ох, уж и сказать нелья! Лучше бы подумали, что на обед есть будем.

– Пойдём наверх, – предложила девушка. – У нас там целый котёл мясного рагу. Ой, – вдруг опомнилась она, – наверное, вам туда нельзя: там люди.

– Ну вот, – надулся маленький гном. – Я так и знал! Хоть бы спасибо сказали!

– За что тебе спасибо говорить?

– А кто, по-твоему, взрывал все эти дамбы! – Карел ткнул себя пальцем в грудь. – Мы со старым Севелоном! Или думаешь, это всё время были гёзы? Ха! Да что они понимают в дамбах! Ковырялись на Маасе, ковырялись на Исселе, прорыли две канавы… Ну и цедили по капле! Вода едва дошла до Ландсхейдена. Она у них ещё полгода поднималась бы. А мы…

– Карел, перестань! – рассмеялся травник. – Никто тебя не оговаривает, чтобы так оправдываться. И потом, ты сыт: вы и так сегодня съели за троих, и уж ты свой завтрак точно не отработал… Кстати, как там башмаки?

– Башмаки? – переспросила Ялка. – Какие башмаки? Ах, башмаки…

– Почти готово, – глухо, в усы, отозвалось существо с молотком. – Ещё пара гвоздиков – и можно забирать.

Ялка удостоверилась в своей догадке: хоть существо и было похоже на её давешнего знакомого Зухеля, это был всё-таки не он.

– Моя вина, – признался травник. – Ведь попы испугались в том числе и твоих башмаков – уж слишком они были хороши. Они подумали, что это дьявольская работа. Но теперь бояться нечего. Снимай свои обноски и держи вот эти. Это тебе.

«Эти» были даже лучше прежних. Ялка повертела новые ботинки в руках, полюбовалась мехом, толстыми подошвами, завязками, добротной кожей. Приложила один к другому. Совпало идеально. Она искренне поблагодарила маленькое создание и повернулась к Лису.

– Я слышала, будто лепрекон тачает башмаки только на одну ногу, – тихонько сказала она.

– Так и есть, – подтвердил Жуга.

– Как же ты его уговорил сделать разные?

– А я не уговаривал. Просто Зухель тачает на правую ногу, а он, – травник кивнул на мохнатое существо, – на левую. Они близнецы.

Внезапно с моря грохнул пушечный выстрел. Все обернулись.

К острову приближался корабль. Шёл он под вёслами, поэтому даже издалека можно было опознать норманнский кнорр старой постройки.

– Яд и пламя, – пробормотал Жуга. – Чтоб мне лопнуть: это Яльмар, это его посудина!

Будто подтверждая его слова, на носу корабля возникла широкоплечая фигура с длиннющим банником в руке. Банником он измерял глубину, хотя только что, по-видимому, заряжал орудие – торчащий из якорного клюза ствол кулеврины ещё дымился.

– Эхой! – прокричал великан. – Жуга, уж не ты ли это?

– Я, Яльмар, я! Какими судьбами?

Корабль подошёл ближе и стал разворачиваться.

– Какими судьбами? – поставив ногу на борт, переспросил норманн. – Ты спрашиваешь: «какими судьбами»? Ха! Клянусь Одином, это была долгая история, тут одним раскладом не отделаешься! Мы же начали всю эту заварушку, первыми взорвали дамбу, если ты не знаешь. Но проклятые испанцы перехватили нас! Пришлось тяжеленько. Но мы прорвались! Покрошили их уйму, сами потеряли шестерых, у меня пуля в бедре – кстати, надо бы вытащить, – но наша взяла!

– А Сигурд? Сигурд жив?

– Сигурд? – удивился Яльмар. – Что ему сделается – его и пушкой не убьёшь. Так, – он огляделся. – Где удобнее причалить? Где вообще этот чёртов городишко, из-за которого весь сыр-бор? А то мы привезли им селёдку, муку и земляные яблоки, осадка такая, что бортами черпаем. Да, есть у меня ещё одно дело, я хотел спросить… Эй, а это кто с тобой?