Кульбит

Пять утра. Отлично. Уложился. Еще и время осталось на то, чтоб отдохнуть. Я сел, подложил под спину рюкзак и, откинувшись на деревянную опору, задремал.

Проснулся в семь тридцать. Переоделся, размялся как следует, проверил собранный собственноручно балансировочный шест. И без пяти минут восемь я вышел на карниз крыши.

Ну что ж, пора. Шоу начинается. Я, натянув подаренные Ричардом перчатки, сжал двумя руками шест и шагнул на канат. Приятное волнение обхватило меня за грудь, и я улыбнулся. Как давно я не испытывал этих щекочущих, целующих в самую душу эмоций. Поглаживая подошвами канат, прошел несколько метров, остановился и подняв кверху голову вдохнул утреннюю прохладу. Хорошо… Снова посмотрел вперед и продолжил свой путь. Когда я дошел примерно до середины, от легкого ветра канат закачало, и он обиженно заскрежетал, будто жалуясь на нехватку стабилизаторов, которыми я пренебрёг.

– Знаю, приятель, знаю, – сказал я ему извиняющимся тоном, – Ну, не за что мне было тебя закрепить. Прости. Придется работать так.

Он еще раз хныкнул и замолк, давая мне возможность спокойно дойти до противоположного дома. К этому времени внизу появились первые зрители. Я, ступив на крышу, развернулся и помахал им рукой. Одна девушка даже ответила. Я улыбнулся ей и отправил воздушный поцелуй. А после снова вернулся на канат, неспешно проходя этот путь повторно. На этот раз внизу послышались первые реплики, отчетливо разносимые акустикой между домами.

– Ой, а кто это?

– Да хто его знает. В магазин иду, глядь, а тут он.

– Митька, сбегай до тети Лены. Скажи, тут мужик какой-то по электрическим проводам промеж домов ходит. Пусть придёт, поглядит.

– Да не электрические это. Не было тут электрических.

Я улыбнулся. Сарафанное радио заработало.

«Давай, Ричард. Я только тебя жду».

К моменту, когда я прошёлся в третий раз, внизу собралось человек пятьдесят. Чтоб не дать им заскучать, я, стоя на карнизе, пропеллером закрутил шест в руках, подкинул, поймал и, продолжая вертеть его одной рукой, второй послал в толпу воздушный поцелуй. В этот момент услышал грохот у себя за спиной. Кто-то явно поднимался на крышу.

Медлить было нельзя, и я снова вышел на канат. Уже успел отойти на пару метров, когда сзади послышалось:

– Эй, парень! Харэ дуру гнать…

И тут же второй голос:

– Тихо ты! Испугаешь – сорвется.

– Ладно, сидите тут, я на ту сторону.

«А вот и полиция», – мелькнуло у меня в голове.

Возможно, Ричард сейчас был у меня за спиной. Хотя вряд ли. Он бы позвал меня по имени. И все же надо было развернуться. Постояв немного, подождал, когда внимание публики будет максимально приковано ко мне. Услышав: «Смотри-смотри, остановился… Задумал что-то», – я резко подкинул шест над головой, развернулся на сто восемьдесят градусов и поймал его уже с другой стороны. В этот момент канат снова качнуло, и моя правая нога соскользнула, так что мне пришлось слегка отвести ее в сторону, балансируя на одной левой. Внизу послышались женские вскрики и сдавленное:

– Твою мать, – с крыши.

Интересно, чего бы им больше хотелось: чтоб я благополучно спустился или посмотреть, как я сорвусь вниз? Говорят, подсознательно девяносто процентов зрителей ждут трагедии. Именно это волнует кровь и заставляет снова и снова приходить на представления. Экстрим для тех, кто не готов рисковать собой.

Поймав равновесие, я вернул ногу на канат и направился к выругавшимся только что полицейским. Ричарда среди них не было.

«Жаль, очень жаль, – пронеслось у меня в голове, – Неужели все зря?! Второго раза не будет. Где же ты, дружище? Всё это шоу только для тебя. А ты шляешься где-то».

– Давай, давай сюда, – замахали мне двое парней в синих форменных рубашках. Взволнованные, промокшие от пота, будто это они сейчас балансировали на тросе на уровне пятого этажа.

Подойдя ближе, я остановился на таком расстоянии, чтоб они не могли до меня дотянуться.

– Руку давай, – потянулся один из них.

– Привет, – ответил я ему невпопад, подмигнул и добавил, – лови!

Мой шест взмыл в воздух и тут же в него вцепились две пары рук полицейских. Я же снова развернулся и направился к центру.

«Ну что, кто хочет увидеть, как срывается канатоходец? Я могу показать. Желание публики для меня закон. Но учти, мой кровожадный зритель, ты сорвешься вместе со мной. Потому что каждый твой нерв сейчас вплетён в мой канат и натянут в тугую струну. И стоит только этой струне оборваться, ты потеряешь под собой опору. Сейчас, цепляясь за меня взглядом, ты вместе со мной балансируешь над пропастью. Чувствуешь, как волнение скребет у тебя под ребрами? Как страх выступает по́том на твоем лбу? Держись за меня. Держись крепче. Не отводи своих широко распахнутых глаз. А теперь ответь мне еще раз: Ты хочешь увидеть, как срывается канатоходец? Нет? Поздно! Идём!».

Дойдя до середины, я снова замер. Чуть подождал. В голове пронеслось: «Ричард, для тебя!», и я, обеими ногами соскользнув с троса, устремился вниз. На этот раз к женским голосам примешались и мужские.