Кульбит

Публика стройным хором вскрикнула на вдохе. И потом так же синхронно выдохнула, когда убедилась, что я не упал, а лишь зацепившись руками за канат, повис в пятнадцати метрах над землей.

Я проделывал этот трюк почти каждое выступление и каждый раз поражался тому, как совершенно разные на первый взгляд люди в этот момент практически превращались в единый организм. Движение головы вниз, вверх… Вдох, выдох … Точно стайка океанических рыбок. Мне кажется, я даже слышал стук их сердец, в едином ритме бьющихся с моим.

Я висел, не шевелясь, давая моим зрителям перевести дух и вслушиваясь в то, что происходило внизу.

– Ой, мамочки. Он же сейчас убьётся.

– Да и хай убьётся. Одним дебилом меньше.

– Да что вы такое говорите!

– Может, пожарных вызвать, чтоб сняли?

– Да как ты его оттуда снимешь?

– Так это ж москвич, что в доме бабки Томы поселился. Говорят, он из цирка сбежал.

Я улыбнулся.

«Ну, хватит. Расшалились».

И снова лишил их дара речи, раскачавшись и сделав три полных оборота Солнце, при каждом из которых трос угрожающе лязгал, напоминая, что он все-таки не турник, и требуя к себе бо́льшего уважения.

– Ну ты чего, приятель? – сказал я ему ласково. – Публика требует зрелищ. Для того мы с тобой и забрались под самое небо, – я улыбался, мне было чертовски хорошо.

Канат снова будто услышал меня и вскоре перестал гудеть и вырываться из моих рук.

Я же подтянулся и, как ни раз делал это на перекладине турника, зацепившись ногами за трос, отпустил руки. Внизу снова ахнули, глядя на то, как я, слегка раскачиваясь взад-вперед, повис вниз головой, отправляя им воздушный поцелуй. Говорить они могли что угодно, но их эмоции были полностью в моей власти. Я заставлял их улыбаться, вздрагивать от страха, замирать в ожидании и вздыхать от облегчения. Я дирижировал ими, и они послушно исполняли ведомую мной мелодию.

«Моя обожаемая публика, как мог я предать тебя. Променять на золотую клетку. Прости меня, я все исправлю. Видишь, я уже вернулся. Я снова твой».

Я приложил ладони к груди в области сердца, а после изобразил это же сердце сложив вместе пальцы рук. Три совсем молоденьких девчонки захлопали в ладошки и, визжа, запрыгали на месте.

Вот только Ричарда я так и не увидел. Повернул голову в сторону одного из домов. Там, прилипнув к оконным стеклам, за мной наблюдали те же «океанические рыбки», но «в аквариуме». Я помахал им и тоже отправил цирковой комплимент в виде воздушного поцелуя. Лиц рассмотреть не удалось. Слишком далеко, и стекла отсвечивали, несмотря на пасмурную погоду. Развернулся ко второму дому. Помахал в ту сторону. Там тоже махали мне в ответ. Из одного окна послышалось:

– Браво!

Внизу несколько голосов подхватили, дополнив выкрики аплодисментами. И я зажмурился от удовольствия. Что может быть лучше?!

Потом взялся руками за трос, высвободил левую ногу и, используя ее как противовес, перевернулся в нормальное положение. Сел на канат. Очень хотелось сделать сальто. Это было бы отличное завершение выступления. Но помня, чем это закончилось в прошлый раз в метре над землей, повторить это на высоте в пять этажей не решился. Рано. Слишком уж долгие были у меня каникулы. Так что пока только самое простое.

– Ну что, приятель, подкинешь? – спросил я канат, впитавший в себя эмоции людей и оттого переставший быть простым гимнастическим снарядом, обратившийся для меня в нечто живое.

Я качнулся вниз один раз, второй, третий, спружинив, взлетел вверх и опустился точно на ноги.

– Держи-держи! – балансируя, затараторил я теперь уже не знаю себе или ему.

Но он меня понял и замер, как влитой, давая мне возможность без проблем поймать равновесие. Смог! Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Если вы думаете, что канатоходцы ничего не боятся, то вы ошибаетесь. Боятся, но страх – это хищник, дашь ему волю, и он сожрет тебя, а покажешь, что ты сильнее – сможешь приручить. Восстановив дыхание, я направился в сторону административного здания, где меня уже заждались полицейские.

«Где же ты, Ричард? – думал я весь остаток пути. – Пожалуйста, скажи, что ты здесь. Скажи, что ты видел. Я ведь только для тебя. Мне больше никто не нужен! Пожалуйста».

Стражи порядка схватили меня еще на подходе так, что я едва не сорвался на этот раз по-настоящему. Меня затащили на крышу, скрутили и зачем-то заковали в наручники.

Однако дойдя до чердачного люка сообразили, что со связанными за спиной руками мне по вертикальной лестнице не спуститься. Я конечно мог, но не стал. Принципиально. И потому наручники с меня сняли, но всю дорогу продолжали толкать и нелестно высказываться о моих умственных способностях.

Кто бы говорил. Что-то мне подсказывает, что я их работу смог бы выполнить без проблем, а вот они мою вряд ли.

В конце концов меня запихнули в какую-то клетку с единственной деревянной лавкой, прибитой к стене, и оставили в покое. Хорошо… мне нужен был отдых. Хотя бы такой.

А минут через двадцать я услышал знакомый голос, отчего сердце ёкнуло в груди, и я встал в нетерпеливом ожидании того, кого так мечтал увидеть с самого утра.

– Где он? – прорычал где-то в соседней комнате Ричард.