Кульбиты на шпильках

В 14 лет, выиграв чемпионат Европы, я получила почетное звание заслуженного мастера спорта России. А теперь в моем багаже был еще один чемпионат мира. После него я уже не боялась никаких травм и готовилась к Олимпиаде в Атланте как заведенная. Мне нужна была только победа. И зная, что лишние килограммы, набранные в ЦИТО (Центральном институте травматологии и ортопедии), не исчезнут сами собой, я всерьез занялась своим весом. Кроме того, я понимала: если поеду домой (а это было как раз накануне Нового года), то привезу оттуда еще «трешку» килограммов. И тут уж никакая сила воли не поможет, поскольку на праздник у нас всегда стол ломится от вкусных угощений, искусно приготовленных мамиными и Юлькиными руками. И, естественно, я не смогла бы только смотреть на них.

Борис Васильевич вернулся в Белгород, а я осталась на «Круглом». Бегала кроссы, ходила в зал, делала подкачку на тренажерах, плавала, чуть подсушивалась в баньке и сильно ограничивала себя в еде. Вообще-то я люблю вкусно покушать и с удовольствием ем все, кроме морских ежей. Уже тогда я поняла, что особых ограничений в еде мне не требуется, разве что по количеству потребляемой пищи и хлеба. Пирожные и торты я и так не люблю. Из сладостей — только шоколад. Времени на восстановление у меня было не очень много — всего полгода. И хотя я была в команде в числе лидеров, мне буквально дышали в спину еще несколько гимнасток. Это Дина Кочеткова и Роза Галиева, с которыми мы были вместе еще в сборной СССР. Они обе — ученицы Аркаева. И он, естественно, лоббировал их интересы, когда, как представитель команды, распределял порядок выступления спортсменок на турнирах. А меня все время выпускали в первых рядах, хотя по расстановке сил в команде я была лидером, поэтому должна была выступать в конце. Но меня это не пугало, я шла как забойщица и, несмотря на это, показывала лучшие результаты в команде.

И тем не менее буквально до последних дней перед выездом в Атланту не было известно, кто точно будет выступать на Олимпийских играх. Ведь это была первая Олимпиада для России и российской сборной, и все старались заполучить себе место в команде. Конкуренция и интриги были жесточайшими. Каждый из спортсменов чувствовал себя как под микроскопом. Следили за каждым шагом друг друга. Особенно этим увлекались те, у кого было меньше всего шансов попасть на Олимпиаду. Мы же все готовились в одном зале, и все могли видеть, кто выполняет задание полностью, а кто мухлюет. А замеченные недочеты специально обсуждали так громко, чтобы информация долетела до ушей главного тренера.

А уж он поступал с провинившимися по собственному усмотрению: кого карать, а кого миловать… И если кто-то из явных претендентов, не дай бог, сделал что-то не так либо попался на глаза с бубликом или еще какой-то сладостью, этот компромат тут же доносился до старшего тренера. Место в команде никому не было гарантировано. Отбор в нее шел все-таки по спортивным результатам: как правило, это происходило на чемпионате или Кубке России. Именно на этих соревнованиях и закручивались самые жесткие психологические игры. Там могли подстроить какие-то ситуации, пустить сплетни или сказать обидные слова перед самым выходом на помост — чтобы сбить тебя с ритма, чтобы у тебя что-то не получилось, чтобы ты психанула и уже не смогла успешно выступить. И у меня бывали такие ситуации, но я проявляла максимум выдержки, чтобы на них не реагировать. Ведь в этой психологической войне выживали сильнейшие. Меня это откровенно шокировало: я всегда любила честную игру. Но Пилкин научил меня погружаться в себя и не обращать ни на кого внимания. И вместе с тренером мы были сильны. Как показал чемпионат мира в Японии, я могла абстрагироваться не только от всего происходящего вокруг, но и от собственной невыносимой боли. Кроме того, все понимали, что Олимпиада — это не только престижный результат и звание, но и немалые призовые деньги.

Тем не менее на Кубке России я не старалась лезть из кожи вон. Мне казалось более разумным хорошо подготовиться к Олимпиаде. У меня был абсолютно новый элемент на брусьях, которого не делал еще никто в мире. И я должна была его досконально выверить, прежде чем вставлять в свою олимпийскую программу.