Куликовская битва

Во время боевого построения рати был произведен ее окончательный подсчет. Численность войск, согласно источникам, 150–400 тыс. человек: «Бе видети русьскаа сила неизреченна многа… такоже и татарьскаа сила многа зело»[173]. При всей грандиозности общерусской мобилизации 1380 г. приведенные цифры многократно преувеличены. Историки склоняются определить силы каждой из враждующих сторон в 100–150 тыс. человек[174]. Однако и эти исчисления нуждаются в корректировке.

Достоверные сведения о количественном составе русской армии сохранились от конца XV–XVI в. По данным заслуживающих доверия источников, ее обычная численность в первые сто лет существования единого Русского государства составляла 96–120 тыс. человек[175]. В экстренных случаях московское правительство могло выставить и 150–180 тыс. человек[176]. Столь внушительное для своего времени войско нередко предназначалось для действий на одном или нескольких протяженных фронтах войны. Порядки XVI в. с их законодательно регламентированной системой набора живой силы вряд ли возможно полностью перенести на более раннее время. Мобилизация в XIV в. по сравнению с XVI в. происходила на меньшей территории. Разным был и потенциал людских ресурсов[177]. В эпоху Дмитрия Донского не устоялась еще характерная с последней трети XV в. система поместного комплектования войска, хотя все признаки ее сложения были уже налицо. Механически приравнять армии Дмитрия Донского и Ивана III невозможно. Поэтому уже одно определение войска 1380 г., по численности будто бы не меньшего, чем вся государственная армия Московского царства конца XV–XVI в., заставляет осторожно отнестись к цифрам, приведенным в источниках Куликовского цикла и повторенным в научной литературе.

Вопрос о численности древнерусского войска на разных исторических этапах не разработан. Однозначного ответа здесь ожидать не приходится. Допустимые решения, однако, возможны, если строятся с учетом разнородных факторов. Поясню это следующими замечаниями. При определении участников сражения следует учитывать, что число и состав отрядов и полков были связаны с их управляемостью на поле сражения одним или несколькими командирами. Бойцы этих подразделений должны были не терять из виду знамя своего отряда и главное знамя армии, следить за действиями соседей, слышать команды — словом, сообща выполнять задание. Полк насчитывал несколько отрядов, которые, действуя совместно, сближались с противником и вступали в бой в определенном порядке. Вследствие этого величина войска не должна была переступать того предела, за которым оно превращается в неуправляемую толпу только мешающих друг другу людей. Излишняя численность сконцентрированных в одном месте сил могла принести больше вреда, чем пользы: воины задних рядов не могли бы протиснуться к месту схватки и давили бы своих соседей, еще не вступив в противоборство.

Далее, численность тактических единиц средневековых армий была непостоянной и менялась в зависимости от обстоятельств. Коснемся в связи с этим величины самых крупных воинских подразделений — полков. Сведения об их численности относятся к XVI в. Так, полки, участвовавшие в 1563 г. в походе на Полоцк, насчитывали примерно от 2000 до 6700 вооруженных людей[178]. Во время крупных операций, таких как походы на Казань в 1524 и 1552 гг., в каждом из полков (их было до шести) числилось от 5–7 тыс. до 20 тыс. человек[179]. Возможно, что эти сведения под влиянием летописной традиции несколько завышены, что в данном случае, однако, не исключает большую, чем обычно, численность полков, связанную с особенностями осадной войны. В полевых сражениях и в обстановке, не требовавшей чрезвычайного напряжения, состав полка и в XVI в., и столетие спустя колебался в пределах нескольких тысяч человек[180]. Примерно аналогичная численность корпусов-кулов (до 3 тыс. человек) была, кстати сказать, присуща и армии Тимура. С учетом всех приведенных сведений, а также необычайно широкой мобилизации 1380 г. полки (равно и отряды) Куликовского сражения можно представить как численно превышающие обычные подразделения такого рода.