Куликовская битва

Предложенные цифры, какими бы умеренными ни казались они по сравнению с упомянутыми в летописях и сказаниях, для своего времени необычайно велики. Вспоминая о «русских сынах», собравшихся на «последний» бой на Куликовом поле, современник с удивлением записал: «Не бывала такова сила руских князей, якоже при сем князи»[195], «и бе видети зело страшно, многое множество людей събрашяся, грядуще в поле противу татар»[196].

Вооружение

Образцы боевой техники рассматриваемого времени, за редчайшим исключением, к сожалению, не сохранились. Поэтому воинский убор русской рати фактически неизвестен и в большой мере загадочен. Пробел в наших знаниях, однако, в какой-то мере восполним. Привлекая произведения Куликовского цикла, миниатюры, сравнительный материал, можно попытаться представить, как и чем были оснащены наши далекие предки в тревожную пору великой битвы.

Письменные источники не оставляют сомнения в том, что и вооружение русского воина, и использование боевой техники в эпоху Куликовской битвы были в большой мере традиционными. Здесь важно отметить прочную и живительную связь военного дела XIV в. с предшествующим временем. Так, еще в XII в. выработалась определенная очередность применения в бою «орудий войны». Схематично эта очередность (по мере сближения враждующих ратей) проявлялась в переходе от лука и стрел, иногда сулиц, к таранному удару на копьях, а затем к рукопашной с мечами, саблями, реже — топорами, булавами и шестоперами. Такая же последовательность использования боевых средств отражена в Сказании о Мамаевом побоище в сцене схождения враждующих войск: «И бысть труск и звук велик от копейнаго ломления и от мечнаго сечения»[197]. За этой фразой угадывается удар строя копейщиков, перешедших затем к поражению мечами. В более развернутом виде столкновение противников передается в следующих драматических, впрочем вполне соответствующих своему моменту, словах: «Удариша кождо по коню своему и крикнуша вои единогласно… и крепко ступишася. Треснуша копия харалужная, звенят доспехи злаченыя, стучат щиты черленыя, гремят мечи булатныя и блистаются саблей булатныя… и трепетали силнии молние от облистания мечнаго и от сабель булатных, и бысть яко гром от копейнаго сломления»[198]. Описания Куликовской битвы подчас настолько выразительны и эмоциональны, что читатель как бы сам становится невольным участником события, когда «щепляются щиты богатырьския от вострых копеец, ломаются рогатины булатныя о злаченыя доспехи. Льется кровь богатырская по седельцам, по кованым. Сверкают сабли булатныя около голов богатырских. Катятся шеломы злаченые с личинами добрым конем под копыта»[199].

Передавая внешние эффекты борьбы (здесь нельзя отрицать элементов определенной трафаретности), летописцы и древние книжники верно обрисовывали типичную картину боя, когда крики идущих в атаку бойцов, стоны раненых, ржание и топот лошадей, звон и треск оружия свидетельствовали о неимоверном напряжении воюющих сторон. Что же касается Куликовской битвы, то ожесточение ее участников, судя по подробным записям, превосходило таковое в других сражениях: «От ржания же и топота конска и стенания язвенных не слышати было никоего речения, и яко князи и воеводы, ездясче по полком, не можаху ничто устрояти, зане не можаху слышати»[200].

Описание снаряжения «русских сынов», помещенное в Сказании о Мамаевом побоище, относится к одному из самых образных мест древнерусской литературы: «Доспехы же русскых сынов аки вода в вся ветры колыбашеся. Шеломы злаченыя на главах их аки заря утренняа в время ведра светящися. Яловци же шеломов их аки пламя огньное пашется»[201]. Блеск («горение») доспеха всегда поражал очевидцев и для XIV в. вполне реален. В течение этого столетия кольчуга постепенно заменялась или дополнялась всякого рода пластинчатыми прикрытиями корпуса, рук и ног. Такое прикрытие в бою выставлялось напоказ. Сверкавшие металлом ряды воинов производили сильное психологическое впечатление, в этом выражалась готовность войска померяться силами с противником. Лишь в XVI в. воины в боевой обстановке стали прикрывать металлические части своего снаряжения мягкими цветными одеяниями[202].