Куликовская битва. Сборник статей

Любопытно, что Масловский считает выбор позиции и расположение русских войск на Куликовом поле неудачными, так как в случае поражения могло погибнуть все войско Дмитрия Донского. В определении численности русских войск Дмитрия Донского Масловский отмечает преувеличения летописей и останавливается на цифре 100–150 тыс.[50] Особенно интересна та часть критического разбора, которая связана с характеристикой плана Дмитрия Донского и ходом сражения[51]. В целом Масловский высоко оценивает военное искусство русских войск этого времени.

На рубеже XIX–XX вв. исследователи вновь вернулись к событиям конца XIV в. В последние десять лет XIX в. в военной историографии происходила борьба между так называемыми русской и академической школами в области военной истории. Представители русской школы стремились утвердить «русские начала» в русской военной истории. Их работы в значительной степени содействовали раскрытию процесса развития русского военного искусства. Наиболее крупным историком данного направления был Михневич. Он считал, что «наше военное искусство почти никогда не уступало западноевропейскому, а весьма часто шло впереди, давало направление, новые идеи в области тактики и стратегии…»[52]. Книга Михневича открывается сравнительной характеристикой Куликовской битвы и битвы при Кресси (1346 г.). Из этого сравнения Михневич делал вывод, что русское военное искусство в средние века было выше западноевропейского.

Таким образом, дворянские и буржуазные историки XIX — начала XX в. сосредоточили главное внимание на изучении процесса образования Русского государства и на выявлении роли великого князя Дмитрия в объединении русских княжеств для борьбы с Золотой Ордой. Эти события излагаются под углом зрения необходимости укрепления абсолютизма в России. Историков мало занимала проблема освещения участия народных масс в борьбе Руси за национальное освобождение. Остались неосвещенными и международные отношения, складывавшиеся в рассматриваемый период.

Новую трактовку Куликовская битва получила в советской историографии. При этом следует сказать, что она сложилась не сразу. В работах историков 20-х годов, когда шла борьба против дворянско-буржуазных концепций, Куликовская битва получила негативную оценку.

В изложений М. Н. Покровского московский князь воспользовался смутным временем в Золотой Орде (1357–1362 гг.) и выказал неповиновение Сараю. Московский князь начал с того, что привел «в свою волю» нижегородского и ростовского князей и выгнал галицкого князя.

Действия Дмитрия Донского были признаны опасными для Орды. Усилившись, Мамай начал в противовес Москве поддерживать тверского князя. Московский князь стал наступать на Тверь и Рязань. Следствием победы над ними явилось утверждение за Москвой руководящей роли. Таким образом, Покровский рассматривал Куликовскую битву как княжеское восстание против Золотой Орды под главенством московского князя[53]. Полагая, что интересы борьбы с Золотой Ордой не могли играть значительной роли в истории сплочения Руси вокруг Московского княжества, Покровский считал Куликовскую битву событием, не имевшим особого значения в истории. По этой причине он почти обходит молчанием данное событие в основных своих работах, и прежде всего в «Русской истории с древнейших времен».

Проблема борьбы народных масс за национальную независимость не укладывалась в разработанную им схему образования Московского государства, в которой определяющими силами были князья и церковь. «Московский князь, — писал Покровский, — опирался, с одной стороны, на свое богатство, с другой — на татар, с третьей — на поддержку церкви и сделался понемногу главой всех русских князей»[54]. Об участии народных масс в борьбе за национальную независимость на Куликовом поле Покровский умолчал. Они появляются только при освещении им обороны Москвы во время нашествия Тохтамыша в 1382 г.

Историческая концепция Покровского не встретила поддержки историков-марксистов. Резкое возражение вызвало его утверждение, что монголо-татары сыграли прогрессивную роль в образовании Русского централизованного государства и что в создании самодержавия главная роль принадлежит «торговому капиталу».

Решение ЦК ВКП(б) 1934 г. о преподавании истории в школе потребовало отказа от социологических схем, основанных на антимарксистской концепции истории России. Она подвергалась резкой критике.