Вопросу «розмирия» полностью посвящена одна из глав исследования Г. М. Прохорова[716]
, в которой, как это ни странно, сам факт конфликта Дмитрия Ивановича с Мамаем и его причины совершенно не освещены. Автор вместо этого обстоятельно описывает и обильно комментирует мелкие и второстепенные детали, явно забывая о подзаголовке книги, обещающем показать читателю Русь в эпоху Куликовской битвы. В ряде случаев его оценка широко известных исторических фактов просто вызывает недоумение. Сепаратистское выступление крупного золотоордынского феодала XIII в. Ногая, не имевшее абсолютно ничего общего с борьбой половцев против монголо-татарского гнета, превращено в «первую попытку обрести самостоятельность» кипчаками-половцами[717]. Судя по дальнейшему контексту, второй такой попыткой Прохоров считает действия Мамая, причем происходило это, по представлению автора, не в Золотой Орде (Улусе Джучи), а в Половецкой степи. Между тем даже древнерусские летописцы отлично знали, что Половецкая степь перестала быть таковой еще в 1237 г. после разгрома Бачмана и с тех пор на ее месте существовало мощное государство, известное в XIV в. под названием «Орда». Не вдаваясь в объяснения, автор считает послов Мамая «потенциальными баскаками», выводя отсюда причину избиения посольства, хотя институт баскачества в это время уже не существовал. Из текста следующей главы становится ясным, что Прохоров несколько странно трактует причину «розмирия», сообщая, что принятие тверским князем Михаилом ярлыка на владимирский стол спасло Мамая[718]. От чего именно спасло, автор не уточняет, читателю же решить этот вопрос довольно трудно, поскольку Дмитрий Иванович сам «стережется» Мамая, сарайские ханы на владения мятежного беклярибека нападать не собираются, ибо заняты собственными сварами, а до появления Тохтамыша остается не менее пяти лет.С 1374 г. события начинают приобретать все более напряженный характер, причем Дмитрия Ивановича явно не пугает возможный крупный конфликт, больше того, он сознает его неизбежность и готовится к нему. Об этом можно судить хотя бы по тому, что московский князь не придерживается позиции пассивного ожидания, а переходит к активной обороне, основу которой составляет недопущение врага на свою территорию (в 1376 г. он снова «ходил на Оку, стерегася рати татарское»[719]
).