Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков

Кроме того, постоянно давал о себе знать спор с дореволюционной историографической традицией. Россия была объявлена «тюрьмой народов», поэтому ее история как история одного государства (Руси, Московского царства, Российской империи), одного народа (русского) и одной веры (православия) вызывала неприятие историков-марксистов. Под видом пролетарского интернационализма лидеры советской власти развивали национализм народов, не достигших в социально-политических отношениях уровня государственности или давно утративших политическую самостоятельность, устроили гонение на русскую интеллигенцию. В этих условиях победа в 1380 г. могла получить скорее негативную, чем положительную оценку.

Примечательно, что в обширном труде ученика В. О. Ключевского и ведущего историка-марксиста 1920–1930-х гг. академика М. Н. Покровского не нашлось места Куликовской битве. Она упоминается в качестве исторической отсылки при описании событий 1382 г., а также в летописной цитате о походе великого князя Ивана III Васильевича на Новгородскую землю в 1471 г.[1396] В «Русской истории в самом сжатом очерке» нет и этого. Между тем М. Н. Покровский с удовольствием подчеркивал те моменты в биографии героя битвы на Дону, которые можно было трактовать как проявление узости взглядов, эгоизма или трусости: «Недавний победитель на Куликовом поле великий князь Дмитрий Иванович бежал сначала в Переяславль, а потом, найдя и это место недостаточно безопасным, в Кострому…». Описывая разорение Москвы Тохтамышем, М. Н. Покровский отметил, что князья, предавшие москвичей, были зятьями Дмитрия Ивановича[1397]. Исследователь допустил неточность, так как на самом деле нижегородские князья были его шурьями, а Дмитрий приходился им зятем. Отмечая события 1384 г., исследователь подчеркивал узость промосковских взглядов великого князя, грабительский характер его действий и негативный результат его политических акций: «Дмитрий Иванович попытался перевалить на Новгород часть (быть может, большую) татарской контрибуции, обложив новгородцев так называемым "черным бором" — поголовной податью… Два года спустя, оправившись от татарского разорения, москвичи пришли ратью под самый Новгород. Теперь Дмитрию Ивановичу удалось получить 8 тыс…. рублей. Эта контрибуция послужила исходным пунктом для дальнейшей распри…»[1398]

Следует согласиться с мнением А. А. Горского о том, что «в работах крупнейшего советского историка М. Н. Покровского чувствуется явная недооценка значения национально-освободительной борьбы русского народа против иноземных захватчиков». О Куликовской битве почти не писали. Самого князя Дмитрия, даже в весьма крупных и серьезных сочинениях, не упоминали или упоминали вскользь. Личность Дмитрия Донского выглядела в исследованиях 1920-х гг. непривлекательной. Со страниц марксистской литературы этого времени он представал как крупный феодал, нерешительный и безвольный, сильно зависимый от бояр и духовенства[1399].

Такое отношение к великому событию русской истории привело к тому, что в 1920–1930-х гг. сформировавшиеся в предшествующее время архитектурно-мемориальные комплексы Куликова поля приходят в упадок. Несмотря на декрет СНК РСФСР 1918 г. «О регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений» и постановление ВЦИК и СНК 1933 г. «Об охране исторических памятников», храм Сергия Радонежского и памятник Дмитрию Донскому на Красном холме, взятые под государственную охрану, приходили в упадок. Уже в 1926 г. у колонны Дмитрию Донскому «большие чугунные тумбы вытаскиваются из земли местным населением, цепей вокруг памятника нет, окружающие памятник деревья (тополя) порублены…»[1400].

Казалось бы, под идеологическим прессингом советские граждане должны были бы напрочь забыть о Куликовской битве. Однако память об этом событии жила в сознании людей, что привело к неизбежному возвращению образа великого побоища на Дону, открывшего путь к национальному освобождению Руси. Показательно, что в 1933 г. крестьяне местных колхозов по собственному почину посадили деревья на месте бывшей Зеленой Дубравы — тогда уже давно безлесного одноименного оврага. Правда, вместо дубов жители Куликова поля посадили березы и ели, но само это событие является ярким свидетельством мощного потенциала народной памяти[1401].

В обращении советской исторической науки к изучению героической национально-освободительной борьбы русского народа в далеком прошлом, в частности Куликовской битвы, огромную роль сыграли Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 мая 1934 г. и другие руководящие материалы, нацеленные на улучшение исторического образования и развитие исторической науки в стране[1402].