Культ

Поцелуй, хоть и быстрый, был невероятным. Любови показалось, будто она целовала само вечное блаженство, что прикосновение губ Дядюшки Спасителя дало ей больше чистоты, больше силы, сделав на шаг ближе к вечной жизни. Но, может быть, ее реакция расстроила его? После поцелуя он повернулся к ней спиной и сказал, что устал, что ему надо подумать, так что она плелась домой в замешательстве, но воодушевленная.

Теперь она хочет все исправить, но не знает как.

Вздохнув, Любовь потащилась обратно к фургону, но, заслышав громкие голоса, остановилась снаружи. Предчувствуя неприятности, она встала под окном и навострила уши.

— Это слишком опасно. Я не могу.

Любовь моментально узнала тонкий голосок: Верность, темноволосая женщина, на лице и руках которой частенько бывали синяки. Она говорила, это потому, что у нее редкое заболевание кожи, из-за которого легко появляются синяки, но мама и Смирение думали, что Усердие ее бьет. Любовь знает, что мама как-то пыталась поделиться своими подозрениями с Дядюшкой Спасителем. Он сказал, что отношения Усердия и Верности их личное дело и что постороннее вмешательство внутри общины не дозволяется, что это признак нечистоты. Он также предупредил маму, чтобы она перестала лезть в чужие дела, и сказал, что, если поведение Усердия покажется Верности нечистым, она обратится к нему за наставлением.

Верность родилась на первой церемонии кровавого рождения вместе со своим мужем Усердием и сыном Старанием. Они носили на груди «крест рождения», как и каждый член, присоединившийся к «Вечной жизни» после того вечера. Любовь часто ревновала к тем, кому была дарована возможность предложить свою кровь Дядюшке Спасителю, но знала, что ее кровь не принесет пользы дяде, потому что они родственники. Она давала свою кровь, когда община подарила Дядюшке Спасителю его скульптуру, но это был единственный раз. Ему не нужна ее кровь, чтобы обрести силу, необходимую для поддержания его чистоты, и таким образом помочь им достичь стадии полного просветления; ему нужна кровь других. И по его намекам во время их личных встреч становилось все яснее, что ему требуется кровь достаточно маленьких, обладающих чистотой невинности. И ему нужно больше, чем просто кровавый поцелуй время от времени; он желает довольно приличных и постоянных поставок крови. Без этого его мигрени возвращаются и он слабеет, что угрожает шансам на вечную жизнь для него, а следовательно и для всех остальных. Жить вечно могут только полностью чистые.

Проблема в том, что община до сих пор слишком незрела в своих представлениях. Слишком боится перейти границы общепринятого и предпринять нетрадиционные меры для достижения своей конечной цели.

Дядюшка Спаситель знает, что они еще не готовы отдавать больше себя. Он боится, что они слишком узколобые и не понимают: чтобы достичь желаемого — долгой, если не вечной, жизни — надо чем-то жертвовать.

Сердце Любови колотилось. Как же бесит людская недалекость. Дядюшка Спаситель терпелив, он все еще надеется, что со временем люди примут правду, но она сомневается.

Любовь прислушалась к голосам в фургоне и напряглась от слов мамы.

— Ты можешь. Мы можем. Ты, я, Старание, Смирение и Любовь. Мы можем сделать это вместе. Сегодня ночью.

— Но что, если нас кто-нибудь увидит и расскажет? — спросила Верность.

— Никто не увидит. Мы сделаем это в полночь, когда все спят. Никто не пошевелится, особенно после праздника и всей выпивки.

— Но куда мы поедем?

— Все в порядке. У меня есть план, и я уже украла ключи от микроавтобуса.

Любовь проглотила возглас: мама что-то украла. Воровство — нечистое деяние. Зачем она украла ключи? О чем они говорят?

— Ты уверена, что он никому не понадобится днем? Никто не едет в город за чем-нибудь?

— Я проверила стенд. До пятницы никаких поездок не запланировано.

— Но что, если у Надежды начнутся схватки, что-то случится и ее надо будет везти в больницу?

— Не начнутся. Ее срок еще не пришел, и много родов начинаются позже, — сказала мама.

— Но…

— Послушай, Верность, ты хочешь, чтобы Старание рос здесь?

Верность не ответила.

— Хочешь, чтобы он стал абьюзером, который считает, что бить жену нормально?

— Нет.

— Верно. Тогда сейчас или никогда.

— Он придет за нами? — спросила Верность.

Последовало долгое молчание.

— Милость, он придет за нами?

— Возможно, но не переживай. Я знаю, как нам исчезнуть.

— Ты уверена?

— Да. Я хочу, чтобы Любовь и Смирение росли подальше отсюда, где смогут принимать собственные решения и выбирать, кого они хотят любить. «Вечная жизнь» не такая, как была раньше. Спаситель идет по опасной дорожке. Он сбился с пути. Дальше будет только хуже; я знаю. Сейчас я увереннее, чем когда-либо в своей жизни. Я приняла решение. Я никогда себе не прощу, если девочки останутся здесь. В любой день кто-нибудь из мужчин решит, что хочет Смирение или Любовь, и я ничем не смогу им помешать. Совсем ничем. Если Спаситель одобрит брак, он состоится, несмотря на мое мнение, несмотря на то, что они еще недавно были детьми.

Любовь чуть не фыркнула: мама говорит какие-то глупости.