Культ свободы: этика и общество будущего

Только нарождающемуся разуму были по плечу задачи материализации коллектива, а посему для последующего изложения полезно подчеркнуть различие между рассудком, как функцией индивидуального мозга, и разумом, как функцией коллективного сознания. Что такое рассудок животный? Это чистая рациональность, способность быстро считать, как у гончей, срезающей углы чтобы опередить зайца, или много помнить, как у белки, помнящей все места своих запасов. А что такое рассудок "сознательный"? Это внешне тот же рассудок, но сам ставящий себе цель – для начала, разумеется, выживание. Слово "цель" и предполагает "сознание" – счастливый обладатель улучшенной версии рассудка уже осознает себя как то, ради чего ему надо срезать углы, он самоидентифицировался, увидел "себя", свой "смысл", свой "интерес".

Ключ, запустивший процесс рождения разума – коллектив. Первоначальное сознание было коллективным, а выживание – совместным. "Интересы" проистекали в мозг извне, и этим четко отделялись от детерминированной внутренней программы, долгое время не оставлявшей ни малейшей возможности рассудку задуматься – а почему я, собственно, вечно срезаю углы? Внешняя к индивиду цель и стала родителем разума. Она сломала персональную эволюционную программу, внесла в мир диссонанс и заставила рассудок отделить "себя" – в виде коллектива – от остального, "привычного и понятного" мира. Цель, не заданная природой – точка, где начинают расходиться пути холодного детерминированного рассудка и мятежного свободного разума, озаботившегося первой абстрактной идеей – идеей "я", которое "мы".

И хотя до торжественного момента появления полноценного, автономного разума было еще довольно далеко, фактически, этот миллион лет в мгновение ока перечеркнул предыдущий миллиард. Он окончательно закрепил мозг внутри головы каждого члена коллектива и тем создал новую коллективно-биологическую сущность – сплоченное племя, где каждый готов умереть за всех. Долгое, успешное принуждение к отказу от эгоизма, к иррациональной жертве, непостижимой логически – не только причина появления чуждой животным героической морали, но и причина того, что мы до сих пор не можем постигнуть, почему другие нам иногда дороже себя, почему так хочется слиться с толпой и подчиниться массовому безумию, а также откуда же взялись эти загадочные нравственные законы, требующие отказа от своего интереса, когда в этом нет никакой ясной нужды. Эта непостижимость только подтверждает, что, как и миллиардный эгоизм, миллионный альтруизм для нас сегодня одинаково естествен – он следствие эволюции, а не тонкого расчета или пришествия неземных сил. По крайней мере, не для всех.

3 Справедливость и нормы

– Разлом альтруизма

Однако ничто не вечно. Миллион лет прошли безвозвратно, а вместе с ними и абсолютный альтруизм. Почему? Время всегда проходит безвозвратно. Что касается альтруизма, развитие мозга и непрерывное тесное взаимодействие в конечном итоге расшатали монолитное "мы". Самоотождествление со стадом постепенно устарело и в его члены закралось подозрение в непохожести, отличности их друг от друга. Коммуникация приводит к пониманию не только другого, но и себя, а "мы" неизбежно порождает "я". Ведь в конце концов, просто так жертвовать собой бессмысленно. Ради кого? Чем они лучше? В дело самоидентификации опять вступил конфликт "интересов", но уже на ином уровне – внутри коллектива. Амебный эгоизм, всегда таящийся в глубине каждой живой твари, перешел в новое качество и просочился в мозг. Можно сказать, что он был "разбужен" упорно проникающим извне героическим насилием протоморали. Ее проникновение внутрь шло параллельно с превращением "мы" в "я" (или, точнее с расщеплением первичной, исходной идентичности "мы" на "мы" и что-то еще – "я"). Это в сущности, был один процесс – процесс рождения автономного разума и свободного индивида. И будучи еще слабым, разум, однако, уже начал утверждать свою волю и отвергать безграничное насилие. В нем возникло робкое чувство справедливости – необходимости баланса взаимного давления членов коллектива, необходимости согласования их интересов, необходимости замены беспощадного альтруизма на более взвешенный.

Ослаб страх, возникли праздники, появились добрые и злые духи, а внутри коллектива – хорошие и плохие (более и менее полезные) люди. У людей появились прозвища. Хаотичная жизнь коллектива стала приобретать осмысленный, хотя и не преднамеренный, порядок. Можно сказать, что если взаимодействие в коллективе породило разум, то разум породил нормы взаимодействия. Нормы – это осознаваемые правила поведения и, следовательно, зачатки справедливости, потому что крайний альтруизм не требует норм. Норма разделяет людей, распределяет роли, а потому есть следствие учета каких-то интересов, какой-то компромисс. И компромисс, в идеале достигнутый не мерением сил, а пониманием другого, его нужд и потребностей.