Культ свободы: этика и общество будущего

Но это в идеале, до которого было еще идти и идти. В начале пути к идеалу нормы, разумеется, опирались на грубую силу, коль скоро сила была единственным понятным языком выражения интересов. А уже результатом норм стало самоограничение, необходимость следования правилам, появилось понятие о приемлемости и границах насилия. В условиях тотального насилия, а если брать шире – вообще детерминизма, норма – это всегда ограничение. И оно послужило в этих условиях добрую службу. Нормы стало легче обосновывать, поскольку сила, как аргумент, стала терять значимость. Нормы облегчали появление новых норм, а вместо силы значимость стали приобретать другие аргументы.

Способ утверждения первых норм не отличался от утверждения альтруизма. То же Священное Начало, которым разум пытался оправдать необходимость собственного принуждения, явилось причиной закостенения норм, божественная твердость которых обьяснялась именно их сверхествественным источником. Твердость норм, а точнее связанный с их нарушением страх, на долгое время отдалил людей от понимания разницы между законами природы и нормами общества. В чем разница между теми и другими, если нарушение обоих приводит к неминуемому концу?

– Рождение свободы

Появление норм и следование им стало следующим шагом по пути морального прогресса. Жертва перестала быть безграничной, а бесформенный альтруизм стал приобретать структуру. Если абсолютный альтруизм требовал абсолютного принуждения со стороны коллектива, то для появления норм и следования им требовался иной мотив – не просто индивидуальный, а добровольный. Так, вместе с первыми ростками свободы – как сопротивления бесконечному насилию, появились ростки истинного, непринудительного морального поведения. Но это все еще не была привычная нам мораль в смысле добровольной жертвы ради ближнего – жертв хватало и насильственных! Пока речь шла только о поиске меры и балансе. Можно сказать, что вдобавок к абсолютному альтруизму, на его фоне, стало появляться принципиально новое моральное явление, отталкивающееся – и отталкивающее! – и от насильственного альтруизма, и от природного эгоизма. Назовем его этикой.

Найденный и выраженный в норме баланс давления членов коллектива – это на самом деле баланс, предоставляющий возможность выбора между двумя непреодолимыми по отдельности и разнонаправленными силами – инстинктивным собственным интересом и принудительным интересом других (иными словами – "я" и "мы/ты"). Именно эта возможность выбора ответственна за рождение ростка свободы – добровольности, ибо делая выбор, человек привлекал или извлекал из себя некую новую силу, отсутствующую у животных – силу собственного свободного выбора, собственной зарождающейся личности. До этого исторического момента выбора у человека не существовало, инстинкты и насилие решали все проблемы "выбора" без него. И вот наконец рассудок окончательно стал разумом – он создал для себя новую возможность, он открыл для себя свободу, еще даже не особо погружаясь в размышления.

Конечно, описанный выбор и свобода скорее всего не были тем, чем они кажутся. И то, и другое существовало лишь абстрактно – как возможное состояние равновесия раскаченного маятника. Люди метались между двумя силами, от собственного интереса к благу коллектива и назад, и нормы оказывались там, где их заставало это метание – в совершенно случайных точках. Но как и маятник предоставленный самому себе, точка равновесия все лучше проявлялась в поведении и нормах, а выбор между двумя силами стал постепенно осознаваться и морально оформляться – как выбор между старой ценностью коллектива и новой ценностью человека. Так этика, с самого своего рождения стала двоякой – стремящейся с двух сторон к точке баланса, а вовсе не обслуживающей однонаправленное принуждение к личности во имя общества, как это любят представлять идеологи коллективного счастья.

На рис. 1.3 я попытался выразить новое моральное явление визуально – заменой монолита альтруизма ломаной, отражающей слабые попытки движения к эгоизму. Ломаная уже имела свой вид для каждого члена коллектива (и вероятно менялась со временем), поскольку сочетание альтруизма и эгоизма индивидуально, пусть нормы и общи – добровольность рождает индивидуальность. Небольшой излом на прямой эгоизма – моя догадка, что нормативное стало проникать и в отношение к врагам. Например, врагов стали брать в плен и не только сьедать, но и рассматривать, как-то задумываться и, кто знает, видеть в них подобие человеческих существ?

– Свобода и выбор