Култи (ЛП)

Мы редко разговаривали во время тренировок, если только он не называл меня разнообразными синонимами слова «медлительная» или спрашивал меня, собираюсь ли я закончить свои упражнения в следующем десятилетии. Я не принимала это на свой счет и старалась не думать об этом слишком много.

Мы просто сыграли в софтбол. Мы не поженились.

Неловкая мысль.

Так что… пофиг. Я училась и совершенствовалась, и была достаточно занята, чтобы эта странная дружба не стала главной мыслью в моей голове.

— Ты снова играешь сегодня вечером? — шепотом спросил Култи, когда я подошла ближе.

Я смотрела вперед, как бы сильно ни хотела на него взглянуть.

— Я думала об этом. — Я сделала паузу. — Ты хочешь пойти?

— Да, — быстро ответил он. — В то же время, в том же месте?

— Ага. — Я помахала Харлоу, когда она проходила мимо, и не упустила из виду приподнятую вопросительно бровь, которой она одарила меня. — Я буду ждать тебя там же.

Култи проворчал свое согласие.

Мы оба молча разошлись, каждый своей дорогой.

Я не могла не думать о том, что он снова хотел играть. Больше всего на свете ему хотелось играть в софтбол. И тут меня осенило, как и в первый раз: Рейнер Култи захотел играть со мной. Он попросил меня. Снова.

Я была настолько поглощена своими мыслями, что не обращала внимания на все остальное, пока собиралась. Я думала о том, что у меня есть его номер телефона — какашки — и, я действительно надеялась, что на этой неделе Марк опять ничего никому не скажет, когда репортер поймал меня по дороге к моей машине.

— Касильяс! Сал!

Я притормозила и обернулась. Мужчина не намного старше меня сидел сбоку в тени, в одной руке он держал магнитофон, через плечо у него была перекинута сумка-почтальон. Какие бы представители средств массовой информации ни приходили, они всегда появлялись до тренировки, и никто никогда не оставался после.

— Привет, — сказала я ему.

— У меня есть к вам несколько вопросов, — быстро произнес он, отчеканивая свое имя, прежде чем продолжить. — Если у вас есть время. — У меня не было времени, но я не хотела быть грубой.

Поэтому я согласилась:

— Конечно. Задавайте.

Первые два вопроса были простыми, нормальными. Что я думала о том, что аналитики предсказывают нам трудный путь к победе на чемпионате, в связи с появлением двух новых команд в Первой Женской Лиге? Почему это будет трудная дорога? Я наслаждалась борьбой, так что...

Чем и как мы занимаемся, чтобы гарантировать, что продолжим двигаться в верхние строки рейтинга в период регулярного сезона? Он, должно быть, думал, что я достаточно глупа, чтобы выдать трюки, которые мы планировали. Никто никогда не хотел слышать, что это тяжелая работа, именно тренировки и дисциплина, являются ключом к победе в чем бы то ни было.

— А что вы думаете о слухах по поводу проблем Рейнера Култи с алкоголем, которые держатся в секрете?

Опять?

Я попыталась вспомнить все, что слышала в прошлом на пиар-тренингах. Никогда не позволять себе допустить никаких колебаний, когда журналисты задают подобные вопросы. Совершенно точно нельзя позволить им увидеть, что они напугали тебя. Тем более, что в последнее время я почти что полюбила Баварскую сардельку. Ну, по крайней мере, я думала, что за его невероятной внешностью есть что-то еще.

— Я думаю, что он фантастический тренер, и что слухи — не мое дело.

Фантастический тренер? Ладненько. Это немного преувеличивало правду, но это ложь «во благо». На самом деле, я бы сказала, что он пытается.

— У вас не создалось впечатления, что он слишком много пьет? — репортер быстро выпалил вопрос.

Я позволила себе недоверчиво моргнуть.

— Простите, но вы заставляете меня чувствовать себя очень неловко. Единственное, что он делает чрезмерно, — это подталкивает нас к самосовершенствованию любым доступным ему способом. — Чего я не сказала, так это того, что он делал это, крича на нас, будто мы были отбросами, но работал ли этот метод? Для большинства из нас наверняка работал. — Послушайте, он мне нравится. Он мне очень нравится и как игрок, и как тренер. Он один из самых титулованных спортсменов в истории, и он хороший человек.

Не такой уж и хороший. Но он прислал моему отцу подарки. Как он это сделал? Я не была уверена, как именно, но это не имело значения. Полный придурок не стал бы дважды думать о моем папе, который не был таким уж значительным человеком. Есть ли что-то в его прошлом или нет, мне все равно. Я знаю его и уважаю сейчас больше, чем когда-либо. Для меня это все, что имеет значение.

— Значит, вы не подтверждаете и не отрицаете, что такой шанс существует?

— Послушайте, невозможно быть игроком такого уровня без самой строгой самодисциплины в той или иной форме. Однажды я попробовала выпить «Кока-Колу» перед игрой, и это чуть не убило меня. Я с удовольствием отвечу на любые ваши вопросы о наших предстоящих играх или тренировках, или обо всем, что связано с «Пайперс», но я не собираюсь говорить гадости или распространять сплетни о ком-то, кого я ценю и уважаю, когда у меня нет для этого причин.

Ценность и уважение? Ну-у… Еще одна часть правды.