Читаем Культя полностью

У меня покалывает в руках, включая ту руку, которой нет. Неприятное, глубокое покалывание в коже. Сердце начинает колотиться. Все вокруг стремительно покрывается нереальным блеском, угрожающим, кошмарным у официантки злобные лживые глаза а ети старухи шепчутся обо мне все кажется нереальным будто я незваный гость в чьем-то чужом бреду ужас кроется под кофейной чашкой тонкий хрупкий лак под которым дерьмо и ужас слышу как бьется мое сердце слышу свое дыхание это опять

приступ паники приступ паники блядский блядский приступ паники

чувствую мне надо двигаться хоть я не знаю чем ето поможет истерика у меня в зубах НАДО ОТСЮДА СЪЕБЫВАТЬ

ето чувство никогда не пройдет но

оно

пройдет

ети жуткие сволочные приступы начинаются так неожиданно. Покалывание в коже а потом

О господи надо сваливать отсюда быстро

что-то плохое сейчас случится очень плохое схватит меня воплощение зла спешит сюда чтоб расшатать меня

сейчас сблюю дышать нечем сердце как ебаный пулемет пальцы дрожат культя пронзительно ноет быстро глотаю ужас на мне у меня в черепе как будто наелся червей и они теперь там извиваются и кишат внутри комната кружится все плохое движется сюда уже здесь весь мир зло и чисто адски ненавидит меня

Поворачиваю голову, глянуть назад, на море, как будто там можно найти какое-то утешение, и вижу воробышка, что прыгает по набережной обыкновенный коричневый домовый воробей прыгает склевывает что-то с мостовой в несколько клевков может тлю или муравья или что и улетает прочь а я гляжу как улетает

самая знакомая из всех британских птиц где люди там и она хотя этих птичек становится все меньше и меньше неизвестно почему может хищников больше стало и они виноваты например домашние кошки. Самец: спинка коричневая с черными полосами, шапочка серая, затылок шоколадный, на груди черный галстучек. Самка: спинка коричнево-полосатая, живот серый, галстучка нету, но ясно выражены бледные брови и двойная полоса на крыле. Живут стаями, гнездятся в домах в кустах на деревьях где удобно а значит почти везде. Гнездятся колониями порхающий полет питаются зернами и насекомыми и хлебом и однажды на Уильямсон-сквер с похмелья я скормил одному воробью чипс прямо с ладони

не помню что за чипс был наверное обычный с солью и уксусом потому как ничего другого мои убитые алкоголем вкусовые сосочки уже не воспринимали но я помню тот день; я ждал Ребекку то ли получить деньги по ее чеку на пособие то ли продать чего-нибудь в дешевую комиссионку чтоб купить бухла чтоб я мог окончательно пропить мозги чтоб несколько лет спустя я сидел в кафешке в приморском городке в Уэльсе испытывая очередной блядский

приступ паники

МЕНЯ НЕНАВИДЯТ

паника берет меня приступом о черт теперь потею тяжело дышу только спокойствие только сохранять неподвижность вот начинает попускать воробей улетел но вот

черный зловещий силуэт движется ко мне

нет ето

злоба что в основе всего

нет ето

болезнь человеческой жизни

нет ето

ворона скачет по дорожке от пляжа - поклевать скомканную бумагу из-под рыбы с картошкой хотя нет на самом деле не скачет вороны предпочитают ходить а не скакать что-то вроде сутулого вышагивания клюв как черная бритва

етот чертов

страх

страх у меня под кожей

ворон-трупоед: крупная, распространенная, абсолютно черная птица с тяжелым клювом и агрессивными повадками. Сложена крепче похожих по размеру птиц, вроде грача, и галки, и серой вороны; предпочитает одиночество, и только зимой селится колониями, питаясь от крупных источников пищи, вроде свалок. Обычно питается падалью, но не побрезгует птенцами и яйцами других птиц, насекомыми и червяками, а также не прочь выклевать глаза и задний проход новорожденным ягнятам, и потому фермеры стреляют воронов и раскидывают для них яд. Подвид - серая ворона, у нее брюхо, спина и туловище серые, населяет обитаемые города, пустоши, лиманы, леса, живые изгороди, повсеместно, голос - долгий пронзительный крик

визг

и в полете, вот как сейчас, маховые крылья растопыриваются, как пальцы, и сквозь них бьет свет. Как? Я хочу сказать, ведь небо серое, плоское, бессолнечное, но птица распростерла крылья и свет будто падает

вроде

вроде кажется

уже всё. Вроде кажется

Я уже успокоился. Старушки всего лишь судачат про сплошные пробки на дорогах («Ах-ах. Кошмар. Ужас, правда?»), официантка просто мажет масло на хлеб и мурлычет про себя - подпевает радиоприемнику, откуда несется песня Саманты Мамбы [39], и больше ровным счетом ничего не происходит.

Все в порядке. Я кажется опять спокоен.

зла/нет

Допиваю кофе. Сижу, уставясь в пустую чашку, на дне пена профилем Авраама Линкольна [40]. Ето ничего? Такое наблюдение - ето можно? То есть, если я такое подумал - ето не зловещие признаки безумия, или чего-то вроде? Не-а; ето просто случайное замечание, вот и все. Сердце не учащается, кожу не покалывает, дыхание нормальное, ровное. Просто - наблюдение. И вообще, он был похож на комок пены, бля, с етой своей безумной клочной бородой.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза