Культовый Питер

До сих пор «будка» не утратила своего предназначения — она остается рабочей писательской дачей. И так сложилось, что последние годы в этой «будке» работаю я. «Архитектору этой «будки» надо памятник поставить, настолько она спланирована нелепо и тесно!» — усмехалась она. Теперь эта тесная дача поделена на две семьи: я занимаю террасу, другая семья занимает комнату. Тем не менее жить тут и работать — большая честь. И ответственность. Неукротимый дух Ахматовой по-прежнему здесь главный. Когда, чтобы согреться ночью, я включаю электропечку, из автоматической пробки над дверью выскакивает штырек, как кукиш: не будет тут по-твоему! Вот как сложилось: летом я живу в «будке» Ахматовой, бывшей жены Гумилева. А зимой — в бывшей квартире Одоевцевой, гумилевской ученицы. И горд этим. Только побаиваюсь, что вдруг явится «каменный гость», сам Николай Степаныч, наведет на меня ружье, с которым он охотился в Африке на слонов, и рявкнет: «Отстань от моих женщин!»

КУЛЬТОВАЯ ЛИЧНОСТЬ: ДОСТОЕВСКИЙ

Литейный, как уже сказано, пересекая Невский, становится Владимирским — здесь уже была другая часть города — мещанская, ремесленная. Литейный проспект — отзвук литья пушек, государственного дела. А там, за Невским, шла другая жизнь и другие были названия. Ямская, Тележная, Конная, Дегтярная, Кузнечный, Гончарный. Достоевский, хотя и происходил из старинного дворянского рода, предпочитал жить там. Две его квартиры: ранняя, на углу Владимирского проспекта, и последняя, на углу Кузнечного переулка и Ямской улицы, совсем рядом. Эти его квартиры, как и все, расположены в углу дома. Такой же была и квартира на углу Вознесенского, в которой Федор Михайлович был арестован по делу Петрашевского. Какие фобии или пристрастия великого писателя проявлялись тут? Одна из его загадок. Именно по этим узким улочкам он любил гулять, заходил в бедные лавочки, покупал финики или пастилу. Как многие эпилептики, он любил сладкое. Как многие эпилептики, он очень часто употреблял в речи и письме уменьшительные суффиксы.

Жизнь в этих улочках была неспокойная. Из кабаков выходили «лихие люди». На близкой Лиговке стояли проститутки. Пахло опасностью, разложением. Известный факт: эпилептические приступы здесь с ним случались нередко. За границей не было у него ни одного эпилептического приступа! Он не любил алкоголь — азарт и возбуждение и без алкоголя захлестывали его. Как многие эпилептики, он был мелочен и скуповат, любил все раскладывать по полочкам, читать нотации. В Женеве у него умер маленький сын. Он отпевал его в том же православном женевском соборе, где венчался. Жизнь его трагична. Загадочна. Но от нее глаз не отвести! Лишь гениальным писателям дается такая.

О нем уже написаны сотни томов — во много раз больше, чем написал он сам. Чем же он так притягивает? Даже те, кто в жизни книг не читал, говорят: «А! Знаю, знаю!» Что же такое о нем знают все — даже те, кто никогда не читает? Вот она, настоящая популярность! Недавно один мой издатель, с которого я долго и тщетно требовал гонорар, воскликнул в сердцах: «Ну ты Достоевский!» «Да? Почему же?» — обрадовался я. «Да потому, что достал меня!» То есть имя это уже стало нарицательным, то есть годится не только по назначению, но и на все случаи жизни. Такой нарицательности — то есть годности их имен на все случаи жизни — добились еще только Пушкин и Чапаев. «Платить кто будет? Пушкин?» Почему-то с Толстым, великим писателем, такого не произошло. Так почему Достоевский?

Последнюю квартиру, на углу Ямской улицы и Кузнечного переулка, он выбрал совсем недалеко от плаца Семеновского полка, где его чуть не казнили, и память об этом отпечаталась ярко. «Была тишина, утро ясного зимнего дня. И солнце, только что взошедшее, большим красным шаром блистало на горизонте. Среди площади высился черный эшафот. Возле него были врыты в землю три серых столба». Смертную казнь по «делу петрашевцев» в последний миг милостиво заменили каторгой. Казалось бы, Достоевский должен прочь бежать от этого места, а он, вернувшись с каторги, поселяется рядом. Без ощущения чрезвычайного он ни жить, ни работать не может. Все его герои ходят над бездной — и Достоевский ставит почти в такое же положение себя. Все его знаменитые проигрыши в рулетку, лихорадочные поиски денег в долг, отдача в залог драгоценностей любимых женщин — все это проверка жизни и себя на излом: что чувствует человек в крайней ситуации, как себя поведет? На этом выстроена его жизнь и его романы, поэтому от них невозможно оторваться. Знаменита история с романом «Игрок»: если бы он за двадцать шесть дней не был бы написан, все бы пропало. Какой энергией дышит этот роман! Какой шок и восторг вызывает появление в Рулетенбурге бодрой старушки, на чью смерть так надеялся герой, мечтая о наследстве и отыгрыше! Достоевский не только написал блестящий роман, но и в процессе стремительной работы над ним покорил сердце молодой стенографистки, ставшей ему женой и гениальной помощницей, вытянувшей все его запутанные дела.