Культтерапия. Лекции по психологии искусства

– Комедия ситуаций (комедия положений) – источник смешного здесь – события и обстоятельства. Основа такой комедии – это вызовы, трудности, нелепые случайности, с которыми сталкивается герой, и его ответы на них. Комедия ситуаций часто создает какую-то невероятную предысторию. Например, в «Иван Васильевич меняет профессию» благодаря машине времени Иван Грозный попадает в наши дни или в фильме «Чего хотят женщины» герой Мэла Гибсона начинает читать женские мысли.

Кстати, термин «ситком» (жанр телесериалов, от англ. Situation Comedy) переводится именно как «комедия ситуаций».

– Комедия характеров (комедия нравов) – источник смешного здесь в характерах героев, в определенных внутренних качествах. В «Осеннем марафоне» Георгия Данелии никаких внешних обстоятельств практически нет, зато есть мощнейший внутренний конфликт главного героя, прекрасно сыгранного Олегом Басилашвили. Кстати, одна из отличительных черт комедии от трагикомедии в том, что зритель возвращается в финале на прежнюю точку. А в трагикомедии герой не станет прежним уже никогда.

Консервированный смех

Грань между тем, что нам дарит смех, и тем, что вызывает слезы или страх, весьма условна. Киноэнтузиасты провели эксперимент: убрали закадровый смех из знаменитого сериала «Друзья» и заменили его зловещей музыкой. И вот перед нами не забавный симпатяга Росс, а скорее, герой «Американского психопата».

Закадровый смех впервые придумал звукорежиссер Чарли Дуглас для «Шоу Джека Бенни» и сериала «Я люблю Люси». С помощью нескольких кнопок он комбинировал разные варианты смеха и тем самым давал подсказку зрителю. Да и смеяться вместе веселее.

Как возникла идея? В 50-х комедийные шоу снимали в студии со зрителями, которые активно выражали свои эмоции по поводу происходящего. Зрители реагировали на удачные репризы и шутки аплодисментами и смехом. Шутка в первый раз вызывала аплодисменты. Но как быть, если это уже десятый дубль?

Тогда-то Дуглас и придумал «машину смеха». Звучит несколько зловеще? Знаменитый писатель Чак Паланик и сценарист Энди Кауфман и вовсе прибегают к черному юмору: «Над современными ситкомами смеются в основном покойники». Почему? Есть легенда, что большинство треков со смехом на телевидении было записано в начале пятидесятых, а значит, сейчас многих из этих людей уже нет с нами. Спешу вас приободрить: в современных ситкомах (например, первые сезоны «Друзей» или «Теории Большого взрыва») съемка идет на площадке со зрителями. И мы часто слышим их настоящий смех.

Прародителями закадрового смеха были клакеры (от фр. «claque» – хлопок ладонью) – они посещали определенные мероприятия и неистово кричали: «Браво!» и «Еще!», дабы побудить публику действовать с ними в едином порыве. А порой клакеры собирались в группы (они назывались клакой) и по заданию пытались снизить успех представления. В ход шло все: от пронзительного свиста до выбрасывания веника вместо цветов и даже завода заранее заготовленного будильника, чтобы сбить артиста в самый напряженный момент. То же самое мы наблюдаем сейчас и в социальных сетях. На Фейсбуке и в Инстаграм создаются специальные чаты, участники которых поддерживают друг друга комментариями и лайками.

Современный философ Славой Жижек идет еще дальше в изучении смеха за кадром: «Когда я вечером прихожу домой, слишком вымотанный для занятий чем-нибудь осмысленным, я просто могу врубить телевизор и посмотреть серию “Улыбок”, “Друзей” или иного сериала; даже если я не смеюсь, а просто тупо гляжу в экран, устав после тяжелого рабочего дня, тем не менее я чувствую себя после этой передачи свежее. Телеэкран буквально смеется вместо меня или на моем месте. Тем не менее, пока не привык к “смеху за кадром”, испытываешь краткий период неудобства; первая реакция на это подобна шоку, поскольку не так-то просто принять то, что неизвестный механизм “смеется вместо меня”. В этом явлении есть что-то неустранимо непристойное. Однако со временем к нему привыкаешь, и оно воспринимается вполне “естественно”. И вот что так беспокоит в “закадровом смехе”: мое самое интимное чувство может быть радикально экстернализовано, я могу буквально “плакать и смеяться посредством другого”»[25].

То есть мы настолько загружены, а после обессилены, что и на смех ни времени, ни желания не остается. Не беда – за нас это сделают другие. Пусть нас не смущает, что режиссеры называют сей прием «консервированный смех», эдакая тушенка. И вроде бы ничего такого, но у нас со временем может атрофироваться возможность получить опыт собственного осмысления увиденного и последующего наслаждения. Ведь с помощью закадрового смеха юмор оценивают за нас, выражают эмоции вместо нас, причем записанные несуществующие (преобразованные звукорежиссером) голоса. Так что «машина смеха» набирает скорость. Будьте внимательны и не отдавайте свои чувства во внешнее управление!

Говорящее немое кино