Культура и империализм

И вновь соотношение между географией и политическим соперничеством должно быть реанимировано именно там, где Камю в своих романах надстраивает над ними то, что Сартр назвал «атмосферой абсурда».* В обоих произведениях — ив «Постороннем», и в «Чуме» — где речь идет о смертях арабов, эти смерти безмолвно сообщают нам о проблемах в сознании и рефлексии французских персонажей. Более того, столь ярко представленная структура гражданского общества — муниципалитет, правовой аппарат, госпитали, рестораны, клубы, сфера развлечений, школы — касается французского общества, хотя управляет она в основном нефранцузским населением. Соответствие между тем, как Камю пишет об этом, и тем, как это излагают французские школьные учебники, просто поразительно: романы и рассказы излагают результаты победы, одержанной над умиротворенным, обескровленным мусульманским населением, чьи права на землю были самым жестоким образом попраны. Подтверждая и консолидируя таким образом первенство Франции, Камю не оспаривает и не возражает против кампании за суверенитет, которая в течение сотни лет велась против алжирских мусульман.

В центре соперничества стоит военное столкновение, чьи главные протагонисты — это маршал Теодор Бюго⁹⁵ и эмир Абдель Кадер. Первый — поборник строгой дисциплины, чья патриархальная жестокость по отношению к алжирским туземцам начинается в 1836 году как попытка навести порядок, и завершается десятилетием спустя политикой геноцида и массированных территориальных экс-

* Sartre Jean-Paul. Literary Essays, trans. Annette Michelson. New York: Philosophical Library, 1957. P. 31.

проприаций. Второй — суфийский мистик и непреклонный воин-партизан, без конца перегруппирово-вавший и реформировавший свои войска, вновь и вновь отправляя их в бой против более сильной и более современной армии противника. Читать документы того времени — будь то письма Бюго, прокламации и депеши (собранные и опубликованные примерно в то же время, что и «Посторонний»), недавнее издание суфийской поэзии Абдель Кадера (отредактированной и переведенной на французский Мишелем Ходкевичем*) или замечательный психологический портрет завоевания, реконструированный по дневникам и письмам французов 1830—1840-х годов Мостафой Лашерафом, старейшим членом ФНО и профессором Алжирского уни-

*}с*}с

верситета — значит воспринимать динамику, которая делает принижение Камю присутствия арабов неизбежным.

Ядром французской военной политики, как ее артикулировали Бюго и его офицеры, был razzia,^% или карательный рейд по алжирским деревням, домам, против женщин и детей, уничтожение урожая. «Нельзя давать арабам, — говорит Бюго, — сеять и убирать урожай, пасти стада».*** Лашераф дает нам пример поэтического возбуждения, время от времени записывая за французскими офицерами во время работы, их ощущение, что здесь в конце концов была возможность для guerre à outrance,⁹⁷ вне всяческой морали или необходимости. Генерал Шан-

* Kader Emir Abdel. Ecrits spirituels, trans. Michel Chodkiewicz. Paris: Seuil, 1982.

** Lacheraf Mostafa. L'Algérie: Nation et société. Paris: Maspéro, 1965. Прекрасную художественную и личностную реконструкцию этого периода см. в романе: Djebar Assia. L'Amour, la fantasia. Paris: Jean-Claude Lattes, 1985.

***Цит. no.: Laroui Abdullah. The History of the Magreb: An Interpretive Essay, trans. Ralph Manheim. Princeton: Princeton University Press, 1977. P. 301.

гарнье (Changarnier), например, описывает приятное развлечение, которого удостоились его войска во время рейда по мирным деревням; такому типу деятельности научаются по Писанию, говорит он, где Иисус и прочие великие вожди осуществляли «de bien terribles razzias»,⁹⁸ и Бог благословил их. Он попустительствует руинам, тотальному разрушению, неумолимой жестокости не только потому, что их освещает имя Божье, но потому что — и эти слова снова и снова эхом звучат от Бюго до Салана, — что «les Arabes ne comprennent que la force brutale» (арабы понимают одну только грубую силу).* ⁹⁹