Культура и империализм

Эти разделения столь же важны, как и деление на колонизуемых и колонизаторов (эту тему, пусть и более простым образом, развивает Альберт Мем-ми*). Действительно, именно здесь ощущается подлинный пророческий гений «Проклятьем заклейменных»: Фанон сознает разделение между националистической буржуазией и либерационистскими тенденциями в ФНО в Алжире, и он также развивает нарратив конфликта и исторические схемы. Когда мятеж уже пошел, националистические элиты пытаются установить с Францией паритет: добиваются соблюдения прав человека, самоуправления, профсоюзов и т. д. И поскольку французский империализм сам себя называл «ассимиляционистским», официальные националистические партии попали в ловушку, превратившись в кооптированных агентов правящих властей. (Такова, например, печальная судьба Фархата Аббаса,¹⁴³ который, получив официальное признание у французов, потерял всякую надежду сохранить поддержку масс.) Так, официальные буржуазные националисты просто вязнут в нарративой схеме европейцев, надеясь стать, по выражению Найпола, «мимическими людьми», всего лишь туземной копией своих имперских господ.

Блестящий анализ Фаноном либерационистской тенденции открывает главу 2 «Спонтанность: ее сила и слабость», основу которой составляет временной лаг и ритмическое различие (décalage)¹⁴⁴ «между лидерами националистической партии и народными массами».** По мере того, как националисты заимствуют свои методы у западных политических партий, в рамках националистического лагеря углубляются всевозможные виды напряжений: меж-

* Memmi Albert. The Colonizer and the Colonized. 1957; trans. New York: Orion Press, 1965.

** Fanon. Wretched of the Earth. P. 107.

ду городом и деревней, между лидерами и рядовыми членами движения, между буржуазией и крестьянами, между феодалами и политическими лидерами, — и все это используют империалисты. Ядро проблемы состоит в том, что, хотя официальные националисты хотели бы уничтожить колониализм, «[проявляется] иная, совершенно отличная воля: желание прийти с ними к полюбовному соглашению».* А потому нелегальная группа, ставящая под вопрос подобную политику, вскоре оказывается в изоляции, а зачастую — ив тюрьме.

Так что мы можем видеть процесс, который приводит к разрыву между легальной и нелегальной тенденциями внутри одной партии, ... и появление

подпольной партии как ответвления партии легаль-« **

НОИ.

Метод раскрытия Фаноном влияния такой подпольной партии — в драматизации ее как контрнарратива, подпольного нарратива, приводимого в движение беженцами, отверженными, загнанными интеллектуалами, ищущими убежища на селе и в своем творчестве. Организация проясняет и подрывает слабость официального нарратива национализма. Отсутствие намерения повести за собой весь колонизованный народ к высшему суверенитету в одном решительном броске, то распространенное убеждение, что все части нации пойдут вслед за вами, причем с той же скоростью и в том же направлении, та сила, которая придавала надежду, — теперь все это в свете опыта видится как симптомы чрезвычайно большой слабости.

Именно такой силой передавать «свет опыта» обладает нелегальная тенденция, воодушевляющая ли-

* Ibid. Р. 114.

** Ibid. Р. 115.

***Ibid. Р. 131.

берационистскую партию. Эта партия демонстрирует всем, что расизм и месть «не могут поддержать войну за освобождение». С тех пор туземец совершает «открытие», что, «уничтожая колониальное угнетение, он автоматически строит другую систему эксплуатации», на этот раз с «черным или арабским лицом», поскольку ведет его за собой мимический человек.

«История ясно учит, — замечает по этому поводу Фанон, — что битва против колониализма не идет непосредственно вслед за рядами национализма».* Под «рядами национализма» Фанон понимает то, что традиционный нарратив, как мы уже отмечали при рассмотрении творчества Конрада, занимает центральное место среди присваивающих и господствующих черт империализма. Нарратив сам по себе является репрезентацией власти, и его телеология связана с глобальной ролью Запада. Фанон был первым крупным теоретиком антиимпериализма, который понял, что ортодоксальный национализм шел по дороге, проложенной империализмом. Хотя казалось, что он уступает часть своего авторитета националистической буржуазии, в действительности он лишь укреплял свою гегемонию. Рассказать простую национальную историю — означает повторить и расширить существующие, а также породить новые формы империализма. Предоставленный самому себе после достижения независимости, национализм «скукожится в регионализм посреди пустой скорлупки самого национализма».** Старые конфликты между регионами теперь возродятся вновь, привилегии будут монополизированы одним народом в ущерб другим, а иерархии и деления, созданные империализмом, проявятся вновь, только теперь их будут осуществлять алжирцы, сенегальцы, индийцы и т. д.