Культура и мир

Слова о том, что тварный мир «не имеет в самом себе ключа к пониманию того, откуда в мире идеи» выделены, т. е. являются для мыслителя наиважнейшими. Здесь явно проступает позиция, противоположная установкам как материалистов, низводящих истоки высших идей и культуры к чувственно-телесному началу (тезис о вторичности идей и культуры), а также к материально-экономическим началам деятельности, так и субъективных идеалистов и кантианцев, полагавших, что идеи – априорное порождение рассудка и разума, результат умственной активности элитарного «культурного круга» (Надо заметить в этой связи, что кантианские и позитивистские представления широко представлены и в наши дни, и сегодня литература культурологического характера перенасыщена тривиальными утверждениями типа «культура есть совокупность общечеловеческих идей (идеалов, ценностей) Истины, Добра и Красоты». Последние три слова пишутся непременно с большой буквы. А те, кто их приводит даже и не задаются вопросом: откуда в мире идеи; какова их субстанциональная основа и можно ли существуя в историческом мире объявить индивидуализирующие, персоналистические, конкретно-исторические начала, составляющие не просто самую суть истории, но восходящие именно к христианскому повороту в мире чем-то второстепенным, имманентистски понимаемым «проявлением» общечеловеческого, рожденного человеком и только человеком)?

Современное знание и современная культура, поясняет В. В. Зеньковский, часто отходят от основоположений Откровения, опираются на представление о «бесконечной эволюции», игнорируя прерывность в историческом мире, отвергая учение о творении мира Богом и о творчестве как духовном стремлении человека к абсолютному и безусловному.

Неприятие креационистской, а соответственно и телеологической установки, приводит к тому, что детерминизм, каузальный подход объявляется единственно возможным способом концептуального обоснования культурно-исторического процесса, и значение идеального и безусловного, а значит, и духовного в ней неправомерно приуменьшается, вплоть до такого состояния, когда культурное поле «засеменяется» не идеями божественной природы, но сорняками воинствующей, агрессивной, а в итоге разрушительной пошлости.

Когда же и где прорастают мировоззренческие корни, питавшие прежде и питающие сегодня секулярную культуру. Эти корни, по мысли В. В. Зеньковского, рождаются не из пантеистических уклонов только и исключительно. Они появились уже в философии Аристотеля, в неоплатонизме, но развивались также и в христианской мысли. Идейные предпосылки секулярной культуры утвердились на христианском Западе у Альберта Великого, а в своих отдаленных истоках в системе Фомы Аквинского. Приобщение к христианскому идейному миру (как в явной, так и в неявной) светской сублимированной формах, свидетельствует о духовно-нравственной значимости того или иного культурного артефакта, в то время как дистанцирование от христианско-религиозной, а тем более нигилистическое к ней отношение порождает культуру «меона», духовного небытия с её «божками» низменных стихий, несущих зло, зверочеловеческий эгоизм и распад.

Именно Фома Аквинский «установил то “равновесие” между верой и знанием, которого требовала и ждала его эпоха, – он просто уступил знанию (философии) всю территорию того, что может быть познаваемо “естественным разумом”» (Зеньковский В. В. Основы христианской философии 1997: 13).

Уважая Аристотеля как вершину естественного разума, развивая учение о самодостаточности этого «естественного разума» в познании мира и человека, Фома Аквинский ставит Откровение выше «естественного разума», но тем самым «рассекает» единую целостность познавательного и культурного процесса.

Со времен Фомы Аквинского в западном мире органическая связь культуры и христианства разрывается: культура «автономизируется», место телеологии занимает механицизм, ослабевает религиозно-метафизическое начало в человеке, этика обосновывается натуралистически и «естественно», а не с позиций религиозного мистицизма и субстанционализма, не на критической основе духовного Абсолюта, Слова Христова. Тем самым раздробляется целое духовное жизни, а такие сферы духа как наука, мораль, искусство, политика, экономика утверждаются как существующие автономно и независимо от абсолютных и безусловных параметров божественного Слова, Писания и Предания.

В. В. Зеньковский заключает: «То, что впоследствии вылилось в учение о полной автономии разума, что определило затем всю судьбу западноевропейской философии, было таким образом впервые со всей ясностью намечено именно Фомой Аквинатом, от которого и нужно вести разрыв христианства и культуры, весь трагический смысл чего обнаружился ныне с полной силой».