Культура: История о нас, от пещерного искусства до K-Pop

Дюрер мог также читать рассказы о Новом Свете, написанные и напечатанные Христофором Колумбом, который изобразил встреченных им жителей как благородных дикарей, и Америго Веспуччи, который описал их как опасных каннибалов. Через два года после встречи Дюрера с дарами Моктесумы ему представится случай взглянуть на гравюру, напечатанную в Нюрнберге, на которой были изображены дети, принесенные в жертву, а еще через два года после этого в Нюрнберге была напечатана первая карта Теночтитлана, что позволило европейцам представить себе этот чудесный город на воде, вероятно, не менее крупный, чем Нюрнберг. И хотя Венеция, скорее всего, была больше, Теночтитлан иногда называли "Великой Венецией", превращая итальянский оригинал в меньший.

Но если Дюрер и сталкивался с изображением коренных американцев либо как благородных дикарей, либо как благородных каннибалов, ни одна из этих характеристик, похоже, не повлияла на его восприятие их произведений искусства. Свободно признаваясь в полном невежестве, он смотрел на них просто как на предметы, созданные искусными художниками и ремесленниками, такими как он сам. Как человек, постоянно думающий о деньгах, особенно в этой поездке, он оценил стоимость увиденного как чрезвычайно высокую (около 10 миллионов долларов сегодня), но прежде всего он восхищался мастерством, "тонким гением" тех, кто сделал эти предметы. Из этих восторженных строк - а Дюрер не был склонен к восторгам - становится ясно, как сильно он восхищался ремеслом этих художников. Особенно он ценил работы из золота. Хотя сам он был художником и гравером, он вырос в семье ювелира и женился на дочери ювелира. Он знал, как оценивать работы из золота.

Карта Теночтитлана прилагается к латинскому переводу "Второго письма Эрнана Кортеса императору Карлу V", напечатанному в Нюрнберге в 1524 году. (БИБЛИОТЕКА КОНГРЕССА)

 

То, что Дюрер привнес в эти предметы, полностью оторванные от любого культурного контекста, было высокоразвитое чувство ремесленного мастерства и художественного воображения, но также и чувство смирения по поводу собственного невежества. Это позволило ему избежать некоторых клише об Америке, циркулировавших вокруг него - благородные дикари, кровожадные каннибалы - и подойти к этой необычной встрече, первой встрече первоклассного европейского художника с высокоразвитым искусством Мезоамерики, с необычной открытостью и признательностью.

То, что Дюрер увидел дары Моктесумы в Брюсселе, было не единственной его встречей со странными предметами, привезенными испанскими и португальскими моряками. Несколькими годами ранее он получил захватывающий дух рассказ о новом виде животных с Дальнего Востока. Оно называлось носорогом и представляло собой колоссального гиганта с угрожающим рогом и толстой, как броня, кожей. Один немецкий купец увидел это существо, высадившись в Лиссабоне, и подробно описал его Дюреру. Дюрер решил сделать гравюру на основе этого описания - необычное решение для художника, который хотел создать реалистичные образы, такие как его изображение зайца, настолько точное, что сегодня оно выглядит почти как фотография.

В случае с носорогом результат тоже был поразительным. Дюрер начал с эскиза, а затем переработал его в гравюру на дереве. Очевидно, что это была идеальная возможность для массового тиражирования, ведь кто бы не захотел увидеть это чудовищное животное? На гравюре передана невероятная тяжесть животного, его громадина поддерживается четырьмя ногами, похожими на башни, его большая голова снабжена угрожающим рогом. Только уши, торчащие вверх, как у осла (или зайца?), придают животному несколько более дружелюбный, возможно, даже смешной вид. Но все это затмевает тяжелая броня, которая делает его неуязвимым для нападения, броня, похожая на пластины черепахи и покрывающая большую часть существа.

Создавая эту ксилографию, не видя животного, Дюрер пошел на просчитанный риск. Это отражало его интерес к чужим формам, а также его стремление сделать вещи видимыми: продемонстрировать, что все можно показать при правильной технике и видении, даже то, чего он не видел своими глазами. Риск оправдался. Носорог Дюрера имел большой успех, став эмблемой чудес Востока. Только в XVIII веке, когда все больше европейцев увидели носорога во плоти, люди отметили, что у настоящих животных не броневые пластины, а только толстая кожа (Дюрер довольно точно передал многие другие особенности животного, что было немалым достижением, учитывая, что ему пришлось полагаться на словесное описание). Благодаря силе репродукции Дюрер создал в Европе на несколько столетий неверный образ этого животного.