Культурный код исчезающего индивида

У нас была коммуналка на девять семей, и одной из соседок была тетя Аня Асолоткина, которая неожиданно решила принять участие в моей половой жизни. Она дала маме ценный совет: мне, старшей дочери, нельзя встречаться с одним мальчишкой, иначе я принесу в подоле. Нужно, чтобы у меня было много разных ухажеров, и я им всем отказывала. Ути-пуси, Бозе мой! Во-первых, откуда у меня множество ухажеров? Я же не дочь Рокфеллера, у которой приданное исчисляется миллионами долларов. Во-вторых, оказалось, что у нас какая-то узбекская семья. Это для узбеков мнение соседей гораздо важнее мнения членов семьи.

В общем, мама решила подстраховаться. Она закатила мне скандал. Где-то примерно в это время пьедестал мамы начал немного шататься. Я росла без отца, поэтому мама для меня была божеством. Но в тот день я была оскорблена, унижена и поражена тем, какой у мамы отрыв от реальности. А самое главное, меня покинуло чувство защищенности в семье. Меня посетила мысль, что любая посторонняя Асолоткина может меня очернить в глазах членов моей семьи, и я или получу трепку ни за что, или (о ужас!) семья вообще от меня отвернется.

К чему я это веду? С самого раннего детства мне внушалось, что беременность – это полный конец света. И последние сводки с семейных фронтов этот факт подтвердили.

И вот сейчас я смотрю на фотографию. Качели. Да, я по-прежнему еще рассказываю про качели. На качелях сижу я, и я беременна. И это единственная фотография моей беременности. Я в белой футболке и широких светлых брючках. Живота особенно не видно, я просто похожа не немного полноватую женщину.

Мне казалось, что ничего особенного со мной не происходит. Я не придавала этому событию никакой важности, только немного испытывала облегчение от того, что не принесла в подоле. Сейчас я смотрю, что молодые жены устраивают гендерные вечеринки, на которых сообщают отцам пол ребенка. Они празднуют и наслаждаются своим состоянием. Это была моя единственная беременность. Если бы удалось вернуть время вспять, я бы вела себя по-другому.

Первый звоночек прозвенел в родильном доме. Я лежала в послеродовой палате с немолодой женщиной, уже знавшей толк в жизни. У нее был муж намного младше. На выписку она заказала множество нарядов для своей девочки, завила волосы. Она сказала:

– Я хочу вынести мужу свой подарок!

Подарок? Эта краснолицая курица, которую я родила, является подарком? Я впервые столкнулась с такой точкой зрения.

И, наконец, мне очень помогла вставить мозги на место моя дальняя родственница. Она приехала на смотрины, причем, раньше других гостей. А мне было нечего надеть, мне все было мало. Сверху у меня висели огромные, разбухшие от молока груди, в середине тулова оттопыривался еще не опавший живот, а снизу завершали картину отекшие еще при беременности ноги. И у меня не было ничего из одежды, чтобы встретить гостей, кроме растянутой домашней футболки, а я прекрасно знала, что мои подруги приедут стройными, подтянутыми и красиво одетыми.

– Ничего! – сказала мне эта дальняя родственница. – Зато смотри, какой у тебя мальчик хороший, а у них нет никого! Пустоцветы!

Тогда я впервые поняла, что со мной случилось что-то важное. Этому важному человеку в моей жизни сейчас исполнилось двадцать два года.

Мамой быть очень трудно и одиноко. Понятно, наверное, почему трудно? А одиноко, потому что приходится отпускать взрослых детей. Сначала мы питаем иллюзии, что растим детей для того, чтобы нам подали пресловутый стакан воды в старости. Но любимым детям не желают ухаживать за немощными. Помоги мне Бог нормально состарится и безболезненно умереть.

Впервые о Боге

Я и сейчас хожу на детскую площадку качаться на качелях. Весу во мне восемьдесят килограмм, поэтому всегда находятся сердобольные гражданки, делающие мне замечания. Для чего, интересно, людям говорить очевидные вещи? По их мнению я не знаю свой возраст и то, что качели для детей? Или мне с весами не разобраться? Такие люди, как правило, считают себя умнее других и, будучи не в состоянии разобраться в сложном, транслируют очевидное.

В ближайшем парке как раз поставили очень интересные качели. Они похожи на перевернутую черепаху, только вместо панциря у них крупная веревочная сетка. Будь я ребенком, у меня обязательно бы вывалилась в ячейку рука или нога, но взрослому в самый раз. На эти качели надо ложиться вниз спиной, чтобы рассматривать небо.

Я, качаюсь, как правило, ночью. Небо кажется бездонным резервуаром с мазутом. В большом городе ночью не видно звезд из-за уличного освещения. Где-то сбоку сияет белая луна с голубоватыми прожилками.