Культурный разговор

– Как ты относишься к теории «даймонов» – то есть невидимых существ, которые прикрепляются к реальным живым людям и помогают им в творчестве, что-то подсказывают, вдохновляют (иначе их зовут «музами»)? Знакомо ли тебе вдохновение такого рода?

– Бесы это абсолютно реальные, но невидимые существа, которые вселяются в неготовых к сопротивлению людей. То, о чем ты спрашиваешь, это бесы, иногда они притворяются музами…

– Ты заранее планируешь свои сценические движения или они возникают стихийно?

– Я вообще стихия, ураган, я не играю, я так живу. Играть не умею, проживать чужие жизни – это не мое, совсем.

– У тебя более двухсот песен, но среди них, как ты сам признаешься, нет песен о любви к женщине и нет шутливых, юмористических песен. Ты собираешься «восполнить пробелы» или так творческие дела не делаются?

– Так творческие дела не делаются, как Бог на душу кладет, так и пишу. Вернее, записываю.

– «Пить или не пить – вот в чем вопрос», говаривал принц Гамлет. В разное время ты для себя этот вопрос решал по-разному. Но когда видишь талантливых молодых артистов, которые уже с утра приходят на репетицию «не в виде», хочется хворостину, что ли, взять (в воспитательных целях). Или что с ними делать?

– Ничего! Это их дело. Хотят пить, пусть пьют. Чего мне кого-то жизни учить?

– Было ли что-то в Советском Союзе (кроме оставшейся в его пределах нашей молодости), чего тебе жаль и не хватает?

– Наверное, духа нестяжательства, бессребреничества, абсолютный пофигизм по отношению к завтрашнему дню… Может, это было связано с возрастом, а может, этим был пропитан весь СССР, не знаю… Но пофигизма мне не хватает. Милого такого, легкого… Мы в семнадцать лет не думали, как карьеру менеджера среднего звена построить. Мы вообще не думали, песни пели и радовались. Вот этого не хватает.

– Как ты относишься к нынешнему полному запрету мата в кино, на сцене и в литературе?

– Я настороженно отношусь к любому виду запретов. Запреты – это по-любому несвобода. Но мат ради мата я тоже не понимаю. Если это оправданно, пусть будет. Давайте оставим это на совести авторов.

– Как тебе идея журнала «Время культуры» поставить поэту Николаю Гумилеву памятник в Кронштадте – это место его рождения?

– Я – за! Гумилев один из моих любимых поэтов. Герой!

– Обе твои дочери оказались связаны с театром – Мария работает в СТИ у Сергея Женовача, Вера закончила обучение тоже у Женовача и поступила в труппу Театра имени Маяковского. Стал ли ты чаще ходить в Театр и что думаешь о современной сцене? Нравится ли тебе игра дочери Веры?

– Конечно, чаще стал ходить, хотя театр любил всегда… Но, учитывая службу дочерей, походы в театр активизировались, конечно. Веру обсуждать, извините, не могу!

– Получился ли русский рок как устойчивое и самовоспроизводящееся явление или как было несколько человек, так и осталось несколько человек (но гораздо меньше, чем в начале, – по людям большая убыль вышла)?

– Я могу говорить только за себя, моя жизнь состоялась, и слава Богу. Спасибо Петербургу за то, что приютил меня, поддержал и поверил в меня. Петербург – моя любовь навсегда.

2014

Послесловие Россия ли Петербург?