Культуры городов

Даже более будничная торговая улица местного масштаба – 145-я на западе Гарлема – была куда разнообразнее похожих пространств в еврейских мемуарах, даже браунсвилльской Питкин-авеню. Американская поэтесса карибского происхождения Одри Лорд (Lorde 1982, 50) вспоминает, как ходила с двумя сестрами – «три маленькие черные куклы с коленками, отмытыми до блеска, и тщательно заплетенными косичками» – по 145-й улице в конце 1930-х:

Мы пыхтели на подъеме, и на пути у нас были: бар «Звездная пыль», «Парикмахерская Микки: холодное и горячее выпрямление волос», бар «Гарлем-Боб», кафе «Мечта», парикмахерская «Свобода», и сигарный магазин «Оптимо». …Там был «Продовольственный магазин тетушки Мэй» и» Магазин женской и детской одежды у Сэди». Был бар «Китайское рагу» и баптистская церковь Миссии Шилоха, выкрашенная в белый цвет с витражными окнами по фасаду, магазин пластинок с пристегнутым цепочкой большим радио на входе, из которого доносилась музыка, задающая ритм согревающейся утренней улице. А на углу с Седьмой авеню, пока мы, взявшись за руки, ждали зеленого светофора, из темной прохлады за створками дверей «Полуденного салуна» до нас доносились таинственные и притягательные ароматы сдобы.

В различных названиях магазинов читается и корпоративная идентичность (сигары Оптимо), и частная собственность (тетушка Мэй, Сэди), и афроамериканская история (парикмахерская «Свобода»), и связь между этносом и сегрегацией (выпрямление волос и баптистская церковь), и местный китайский ресторан, в те годы куда чаще встречавшийся на Манхэттене, чем в любом другом городе Америки. Кроме прочего, такое разнообразие предполагает другое представление о «выходе в город». Это далеко не только торговая улица, здесь явственно присутствие мужчин – мужчин, которые не заняты днем, потому что работают ночью или не работают вовсе. Мужчины ходят в церковь, слушают поп-музыку, выпивают в барах. На еврейских торговых улицах, если это не хасидский район, мужчин не так много. В моем районе в послевоенные годы большинство женщин занимались исключительно домашним хозяйством. Во времена Казина и Саймон многие женщины брали надомную работу на текстильных фабриках. Черные женщины, напротив, трудились домработницами, в магазинах, ресторанах, а потом и в офисах. В будни они не могли ходить за покупками. Тем не менее, черные женщины были важными клиентами для местных магазинов. Одри Лорд с воодушевлением описывает, каким авторитетом пользовалась ее мать, что обусловливалось отчасти характером, ее статной фигурой, отчасти – ее убедительным исполнением семейной роли добытчицы продовольствия в местном контексте на соседской торговой улице.

Незнакомые люди обращались к ней у мясных рядов на рынке и спрашивали ее мнения относительно свежести мяса, его вкусовых качеств и годности для приготовления таких-то и таких-то блюд, и мясник, уже вне себя, тем не менее дожидался, пока мама выскажет свое мнение, естественно, критическое, но вместе с тем вполне уважительное. Незнакомые люди доверяли моей матери, и я понятия не имела почему, но от этого она казалась мне куда более могущественной, чем была на самом деле (Lorde 1982, 17).

Возможно, на торговых улицах происходил еще и такой вид обмена: выполняя роль домашней хозяйки, женщина становилась примером для девочек и укрепляла свой авторитет вне дома, в общественном пространстве, среди торговцев (см. также: Ewen 1985). Возможно, это воспоминание делает Одри Лорд ближе к Кейт Саймон, а в чем-то и к матери Вальтера Беньямина, и к моей.

При этом на торговых улицах своего района Лорд испытывает двойное давление: и как чернокожая, и как девочка.