Кумите

Отблески пламени факелов плыли в середине темного круга. Дно ямы тонуло в сплошной темноте. В окружении четырех самых рослых охранников — двое спереди, двое сзади — Сергеев шел по бесконечному подземному коридору, освещенному лишь светильниками в форме факелов. Все его обнаженное тело было покрыто каплями пота, но не от страха, а от невыносимого напряжения, которое сводило мышцы до судорог. Он сдерживал себя и гулко чеканил шаг. На нем не было ничего, кроме тонких плавок в форме набедренной повязки. Перед боем он смазал все свое тело оливковым маслом. Это был абсолютно запрещенный прием. Точно так же, как таблетки, предложенные одним из охранников. Взяв для виду, позже он с презрением выбросил их в окно. Масловский наблюдал за ним. Он безумно боялся прокола, а потому каждый мазок вязкого масла на теле Юрия рассматривал как бальзам для себя. После окончания подготовки Сергеева вывели в какую-то комнату, а потом спустили лифтом до подземного коридора. Масловский исчез еще раньше. По окончании шествия впереди появилась кабина лифта. Все пятеро направились прямиком туда. Но с места лифт не сдвинулся. Юрий удивился:

— Почему мы стоим?

— Видишь панель управления? — ответил охранник. — На ней должна загореться красная кнопка. Твое появление очень тщательно подготовлено. Ни раньше, ни позже. Когда загорится красная кнопка, тогда нам пора.

Сергеев бросил взгляд на панель. На пластиковом прямоугольнике было только две прозрачных кнопки. Больше ничего. Наконец ярко вспыхнула красная. Лифт стремительно полетел вверх.

Первым, что он почувствовал, был холод, невыносимый холод, вцепившийся в его обнаженное тело. На какое-то мгновение Юрия будто парализовало. Его толкнули в плечо. Он обернулся и встретил глаза охранника. Абсолютно пустые глаза.

— Иди, — сказал ему тот, — дальше ты должен идти один.

И Юрий сделал решительный шаг вперед… Он почувствовал, что его ступни встали на голую землю. И он пошел по пружинистому холодному мху, по голой земле, пошел уверенно и жестко, решительно направляясь навстречу своей судьбе.

А потом в глаза ударил огонь, и Сергеев остановился. В ушах всеми оттенками истерики перекатывался бешеный, разъяренный, звериный рев… Яма для кумите находилась в самом центре огромной площадки, огороженной бетонным забором. На этом заборе были установлены мощные прожекторы, которые слепили глаза. Через некоторое время это прошло, и Юрий смог отчетливо видеть окружающие его предметы. И разглядеть все, что находилось вокруг.

Когда он присмотрелся, пространство не показалось столь огромным. По краям находящейся в центре ямы были установлены светильники в форме факелов, такие, как в коридоре. Они освещали дно. Сергеев стоял на аллее, огибающей яму слева. Справа была точно такая же аллея, но на ней не было никого. Две утрамбованные дороги огибали по бокам яму, образуя в конце две огражденных одна от другой площадки. В том месте было возвышение, нечто вроде трибуны. Пять кресел, покрытых позолотой. Одно из кресел было выше остальных. На спинке каждого был выложен разноцветными камнями дракон. Перед ними стоял позолоченный столик. Напротив столика располагалась деревянная площадка, покрытая ковром.

Сергеев понял, что это подъемник, который опускает бойцов в яму. Единственная возможность спуститься и единственный выход наверх. Опускает двоих, поднимает одного. Коврик красный, чтобы не было видно следов крови. Рычаг управления, скорей всего, находится на судейском столе.

Вокруг ямы собралась бесчисленная толпа. Зрители стояли сплошной стеной. Очевидно, после начала боя они могли перемещаться по краям ямы. В основном это были мужчины, но кое-где мелькали и яркие женские платья. Юрий пошел вперед и дошел до самого края утрамбованной дорожки. Его глаза приобрели ясную четкость.

По соседней аллее шел Жирный. Один. Жирный был бледен. У него блуждали глаза. Он явно был под действием наркотика и совершенно не походил на победителя. Может, чувствовал свою смерть… А может, уже знал, что Масловский собрался принести его в жертву. Он и выглядел жертвой, которую ведут на заклание, и толпа тоже поняла это. Отовсюду раздались улюлюканье и свист. Дойдя до края площадки, Сергеев повернул голову, встретился с ним взглядом. В глазах Жирного было столько боли и страха, что это невозможно было перенести! Но зрелище испуга противника доставило ему радость… Юрий заметно выпрямил плечи и стал еще страшнее, чем был. Теперь они стояли друг напротив друга, и глаза Жирного молили о чем-то. О чем-то таком, что Сергеев уже не мог понять.

Он не знал, что следует делать. Была зима, все происходило на улице, но теперь он уже не чувствовал холода. Окружающая атмосфера была настолько зловещей, что единственной возможностью себя контролировать была сила духа. Жирный почему-то ее потерял. Юрий — наоборот. Он знал, что не собирается умирать. Толпа продолжала орать, словно присутствующие бились в истерическом припадке. Ему было тошно находиться среди этих зверей.