Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей

– А, смотри! – через минуту, делюсь я с братом, другой мыслью, – Если вокруг дупла есть условия – то самец, утром, из поймы не уходит! А остаётся на днёвку рядом с дуплом! Мы, всё время, дупло связываем только с одной самкой. А оказывается, что разделение пары, когда утром самец оставляет самку в дупле одну – оно вынужденное! Я думаю, что при хороших условиях – возле каждого филинячьего дупла сидел бы на днёвке самец пары.

– Ну, – кивает Игорь, – А условие для днёвки самца – это раскидистое хвойное дерево.

Через несколько часов, уже спускаясь по речке с её верховьев, мы обходим участок речной долинки с совиным дуплом, делая широкий полукруг вокруг колка пихтарника…

Весной дни – такие длинные! Темнеет только к десяти часам вечера. К сумеркам, мы успеваем перебазироваться на Тятино.

Сегодня был богатый впечатлениями, такой длинный, рабочий день. У Игоря значительно пополнилась “коллекция” соболиных и лисьих экскрементов.

– Посмотри, что у тебя, за сегодня? – спрашивает он, меня.

– Сейчас… Одна лёжка и семнадцать стволов с метками, одна следовая метка. Помётов нет!

– Понятно… Не зря же мы снялись с Саратовки!

– Ну. И стволы – все старые! Прошлогодние и позапрошлогодние метки…

Тятинский дом. Восемнадцатое апреля. Чтобы немного отдохнуть, мы решаем следующий день посвятить прорубке смотровой тропы. Каждую весну, она предстаёт передо мной основательно заваленной. Тропа проложена прямо по гребню высоченного, восточного борта речной долины Тятиной. Осенние циклоны здесь, раз за разом, вываливают пихтарник. Стволы этих пихт и елей – сантиметров тридцать пять – сорок в диаметре!

Вот и сейчас, мы знаем, что на тропе есть два участка сплошных завалов, помимо многих одиночных стволов. Ни под этими стволами не пролезть, ни через них – не перебраться! Одна морока. А, ведь, речные долины Саратовской, Тятиной и Ночки – это мой рабочий участок. Я здесь работаю с ранней весны до самой зимы, девять месяцев в году. Смотровая тропа – самый рациональный путь прохода в верховья Тятиной. И особенно – для возвращения обратно, когда уставшие за день ноги, уже цепляются за всякие кочки и сучья.

Поэтому, сегодня мы вооружаемся двуручной пилой, ножовкой и большим топором. Вот и первый хлыст! Он лежит через тропу, на уровне пояса.

– Жжик-жжик, жжик-жжик! – белые, свежие опилки сыпятся на тропу…

Весь день, мы с братом занимаемся тем, что выпиливаем метровый отрезок ствола очередного, поваленного дерева и сталкиваем его с гребня вниз, в пойму. И продвигаемся на несколько метров, вперёд по тропе. Пилим и сбрасываем, пилим и сбрасываем…

Всё. Конец смотровой тропы. Уставшие и довольные, мы стоим, отдыхаем.

– Но, всё-равно, за один раз тропу не расчистить! – приценивается к тропе, Игорь.

– Ну! – соглашаюсь я, – Вот если бы её ещё раз пройти с пилой, с самого начала и до конца! Вот тогда – это была бы чистая тропа…

Мы, не спеша, шагаем по тропе домой, на Тятино…

Тятинский дом. Девятнадцатое апреля. Сегодня, мы работаем по низовьям Тятиной…

В первой от устья ямке Тятиной, мы половили, на блёсны, кунджу. Поймали девять рыбин. Мы сидим с Игорем, на корточках у самого среза воды и потрошим рыбу…

Я вспарываю брюхо самой крупной кунджины. В желудке рыбины – три полупереваренных… корюшки!

– Игорь! Смотри! – показываю я находку.

– Хм!.. Корюшки! – удивляется брат, – Кунджа жрёт корюшку! И совсем не мелкие!.. Никогда не думал!

– И я – тоже… Где она корюшку взяла?! В речке – корюшки ещё нет! Рано! Недели две, ещё, до нереста корюшки!

– Значит, кунджа её в море жрёт!

– Ну… Значит, эта кунджа – только что из моря, в речку зашла! – просчитываю я…

Тихо. Безветренно. Приближается вечер. За несколько часов до заката, мы забираемся по лестнице на конёк крыши нашего дома и в бинокли, рассматриваем склоны вулкана Тятя. Нашим глазам открывается величественная картина:

Подножия вулкана закрывает чёрная, зубчатая щётка темнохвойных лесов. В этом море острых вершин елей и пихт утонули небольшие сопочки, лужи лесных озерцов, просторы сырых ольховников и марей.

Выше вздымаются склоны грандиозного конуса вулкана. Сплошная стена хвойников, на уровне около 450 метров абсолютной высоты, разрывается обширными прогалинами. Ещё выше продвигаются массивы разреженных, смешанных лесов с участием берёзы. Смешанные леса сменяются полосой чистых березняков.

С правой стороны громады вулканического конуса чуть выступает чёрный, шлаковый конус “Отважный”. Зимние ветра сдувают снег с его голой, выположенной поверхности. Поэтому, весной, чёрный конус Отважного одним из первых показывается на фоне белых просторов Тяти. Это верхняя граница леса. В среднем, 650 метров над уровнем моря…

Сейчас, в апреле, склоны вулкана под смешанными лесами просвечивают белизной снежной целины. Там – весна ещё не наступила…

Выше Отважного, всё круче ввысь, уходят закрытые сплошным покрывалом снегов, склоны вулкана. Чем выше – тем круче склон. Тем огромнее карнизы надувов снега по гребням барранкосов.