Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей

Крепкий, льдистый наст тонко повизгивает под нашими болотниками. Это бесконечное виляние между стволами деревьев напоминает мне слалом…

Начавший расти от Ночки, угол подъёма склона незаметно вырастает до вполне ощутимой величины…

Здесь, под лесом – масса следов соболей! Густой сеткой, они пересекают нам путь в самых разных направлениях.

– Ну и соболей здесь, под Тятей! – восхищается Игорь, – Как грязи! Я, на Сахалине, такого – и близко не встречал!

Но, вокруг натоптано не только соболями, но и лисицами, и даже – медведями. Последнее – уже по моей части. Вот, впереди, поперёк склона вулкана, по снегу вьётся верёвочка когтистых отпечатков лап медвежьей семьи. Я автоматически вынимаю свою рулетку…

– Какие свежие! – загорается Игорь, – Сегодняшние!

– Медведица – тринадцать, а медвежонок… одиннадцать! – меряю я, следы.

Пройдя совсем недавно, звери оставили красочные отпечатки своих лап на самой поверхности наста, по тонкой порошке свежего снежка.

– Саш, смотри! Это кухта! – показывает на белоснежную присыпку, Игорь, – Кухта – это снежок, осыпающийся с крон хвойных деревьев, под ветром! Вторичный снегопадик!

– Я знаю, – улыбаюсь я, – Красиво… и необычно!

– Вот бы, потропить их! – загорается брат.

– Нет! – категорично отбиваю я, эту идею, – Сегодня, у нас – очень долгий путь наверх. Нам бы – своё выдюжить…

– Вот, так всегда! – балагурит Игорь, – Когда шагаешь по другому, важному делу – появляются такие вот, прекрасные возможности! А когда выходишь, специально для тропления – тогда, ни одного путёвого следа не встретишь!

– Это точно! – улыбаюсь я.

Так мы и шагаем, по просторам сплошных хвойников, раз за разом переступая через снежные отпечатки когтистых, медвежьих следов. Все они тянутся в поперечном нашему курсу направлении, по подножьям вулканического конуса…

Вот, впереди – очередной, поперечный нам, след медведя. Мы подходим ближе.

– Вот, это, да-а! – поражается Игорь.

– Ничего себе! – поражаюсь я, следом за ним.

Перед нами – просто выдающиеся по размерам, отпечатки когтистых лап! А главное – у этого медведя неправдоподобно большое расстояние между отпечатками левых и правых лап! Уж, сколько нами видано-перевидано медвежьих следов, но эти – изумляют даже нас!

– Вот, это, да-а! – Игорь опять поражается следам, готовясь перешагнуть дальше.

– Стой! – торможу я его, – Не переступай! Дай, я их сфотографирую! С тобой, для масштаба.

Игорь стоит на насте, между отпечатками медвежьих лап…

– Это ж, сколько между ними?! – никак не может он успокоиться, – Целый шаг! Как крокодил! Короткие лапы и широченное туловище! Монстр какой-то!

– Ты точно сказал! – улыбаюсь я и нажимаю на кнопку спуска, – Крокодил – он и есть крокодил.

Я приседаю над следом, с рулеткой в руках…

– Шестнадцать с половиной.

– Понятно.

Дальше – мы пересекаем следы только таких медведей! Вот, впереди, метров за двадцать перед собой, мы видим очередной переход медведя. Подходим ближе.

– Опять крокодил! – развожу я руками.

– Крокодил, он и в Африке крокодил! – улыбается Игорь.

Одной ногой, он стоит в когтистом отпечатке правой медвежьей лапищи, а другой – старается дотянуться до отпечатка левой лапы, – Метр, как минимум! Никогда такого не видел!

– Я – тоже! – соглашаюсь я.

Склон вулкана становится всё круче. Хвойники начинают редеть. Их сплошные массивы разрываются прогалами буреломов и березняков. Прямо по нашему курсу – вершина голой сопки. Она белая и снежная.

– Вершина! Это хорошо!

– Ну! – киваю я, – Нужно на неё вылезти!

– С неё – мы увидим наш барранкос! – просчитывает Игорь.

Мы лезем всё выше…

Последние двадцать метров перед вершиной. У нас под ногами, из наста, повсюду торчат сучкастые сухостоины и обломки мёртвых стволов и сучьев.

– Хм! – хмыкаю я, – По бурелому идём! Хорошее дело – наст!

– Ну, – кивает брат, – В другое время, без наста, здесь – труба!

Мы выходим на вершину сопки. И садимся на толстый и гладкий ствол одной из выбеленных ветрами и дождями, сухостоин.

– Фууу!

– Перекур!

Вытирая, как обычно, рукавом разгорячённое лицо, я разворачиваюсь назад и долго осматриваю открывающиеся вниз, к побережью, просторы. Под нашими ногами – тёмное море хвойного леса…

Я разворачиваюсь по ходу нашего движения – к вулкану. Перед нами – круто уходящий ввысь, снежный склон вулкана и барранкос, к которому мы сегодня стремимся.

– Наш барранкос! – радуюсь я, – Это точно он!

– Ну! – удовлетворённо кивает Игорь, – Нормально вышли!

– Ага! Не ошиблись.

– Я всё боялся, что придётся тратить время на переползание из чужого распадка в наш!

Минут через пять, мы поднимаемся со своего бревна.

– Всё! Подъём. Солнце уже припекает. Сколько, там, времени?

– Уже одиннадцатый час пошёл!

Над подножьями вулкана, в сторону долины Тятиной, мощно взмахивая огромными крыльями, идёт пара орланов. Мы припадаем к биноклям… В поле бинокля контрастно выделяются большие, оранжевые клювы птиц.

– Смотри-ка! – удивляюсь я, – Белоплечие орланы!

– Ну! – тоже удивляется Игорь, – Молодые шляются…