Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника

Это озеро – горное, у него нет заболоченных берегов. Со стороны хребта Докучаева – крутые склоны кедрового стланика, круто обрываются прямо в воду. С юга и востока, этот грандиозный высокогорный котёл ограждают сопки, также сглаженные сплошными зарослями кедрового стланика и бамбука. Галечных берегов, у этого озера, нет. Из котловины есть слив, на юго-восток. Это – начало речки Птичьей.

Ах, как солнечно и хорошо! Спокойную, задумчивую гладь озера, мелкой рябью серебрит лёгкий, летний ветерок…

Уютный, миниатюрный заливчик справа, приглашает нас заглянуть и мы, знакомясь с озером, неторопливо бредём в своих болотных сапогах, по колено в воде, вдоль берега…

Здесь, ближе к берегу жмётся редкая, ярко-зелёная щётка ситников. Острые, круглые, зелёные стрелы, торчащие прямо из воды.

– Красиво как! – улыбается Михаил, – Какая яркая зелень!

– Ну! – восторженно соглашаюсь я, который уж раз щёлкая фотоаппаратом, – Это ситники!

В объективе моего фотоаппарата они накладываются друг на друга и их щётка становится как бы гуще, зеленее – и ещё красивее!

На пологом склоне с востока – заросли мощного бамбука, затопившие высокие, трёхметровые кусты кедрового стланика, смотрятся с берегов прямо в глубокую воду озера…

Рядом с нами, стекающий с самого дальнего борта котловины, в озеро впадает крупный ручей. Он нанёс пятак гальки, на котором мы стоим. А, буквально здесь же, в двух метрах от его впадения из озера вытекает другой, такой же ручей! Вытекает… Ровное место! Они не разделены ни скалкой, ни бугром. Я, такого феномена – никогда не видел!

– Хм! Потрясно! – хмыкает Дыхан, на это, – Два ручья – в одном месте! Один втекает, другой вытекает! Два шага! Никогда не видел…

– Я – тоже! – соглашаюсь я и прищуриваюсь на ручей, – Тот, что вытекает – это Птичья!

– Логично! – кивает головой, Дыхан, – Но, только отчасти!

– Это, как? – не понимаю я.

– Хм! Тот, что впадает в озеро, он – тоже Птичья. Смотри!.. Птичья стекает с хребта в озеро… и тут же, вытекает из него! Это – одна речка.

– А, что! – присматриваюсь я, к котловине, – Скорее всего! Всё это – Птичья! Которая, на своём пути, на метр примыкает к озеру.

– Скорее, озеро примыкает к ней! – уточняет Дыхан.

Мы стоим и смотрим вокруг. Меня не покидает впечатление, что котловина, словно переполненная чаша, изливается ручьём, в нашу сторону…

Кругом разлита тишина, покой и тепло лета.

– Вот, оно! Вечное и неторопливое течение природы! – изрекает Дыхан, не сводя глаз с озера.

Я, удивлённо, скашиваю на него, свой глаз.

– Ну, Дыхан! – думаю я, качнув головой, – Умеешь же, ты! Поразить неожиданным движением души!

Минута за минутой, мы, молча, сидим с Михаилом на пятачке чистой, промытой дождями гальки берега озера Вильямса и смотрим на высоченные борта котловины, на мелкую рябь водной глади, на кедровый стланик и бамбук, смотрящиеся прямо в спокойную глубину воды…

– Надо, всё это, запомнить! – говорю я, – Когда ещё, увидим, всё это?!

– И увидим ли, вообще? – философски замечает в ответ, Дыхан.

Всё! Наше время истекло. Озеру Вильямса отданы два часа, поистине, драгоценного времени.

– Два часа! – ужасается Дыхан, бросив взгляд на часы.

– А, мы – и не заметили… – не очень жалея об этом, хитро вздыхаю я.

Очень довольные тем, что всё, о чём мечтали – сбылось, мы торопливо скатываемся по речке, вниз. Но, теперь мы движемся более умно – мы прыгаем по валунам Птичьей, лишь до седловины между горой Вильямса и соседней с ней сопкой, что стоит следующей, уже вдоль Птичьей. Это её мы обпрыгивали по валунам по речке, вчера вечером.

– Давай, попробуем свалить между этими сопками? – предлагает новый вариант, Михаил, – Срежем такой крюк! Километра три, как минимум!

– Конечно! – загораюсь я, – Давай!

И мы бодро лезем в бамбук, вправо от речки, прямо между сопками…

В самом низком месте седловинки между сопками, мы отыскиваем, под высоченными зарослями бамбука, узкую и мелкую канаву. Это – сухое русло ручья! Он, здесь течёт, при паводках. Пригибаясь к самой земле, мы быстро шагаем по этому просвету. Море плотного и высокого бамбука, стоящее над нами сомкнутой и прочной крышей, прячет от нас небо…

– Хм! Вот, что значит, опыт! – коротко оборачивается ко мне, довольный Дыхан, – Ещё день назад – я не знал бы, как здесь пройти!

– Точно! – вторю я ему, – Ищи канаву ручья между сопками – и вперёд!

Всё! Мы прошли между сопками! Напрямую! Перед нами Тятинская седловина! Мы выбрались из канавы, стоим и смотрим на неё… Седловина большая, настоящая! Она лежит между вулканом Тятя и этими двумя сопками. И здесь – мы, тоже, находим удачный путь! Сейчас, летом, гора Вильямса скрыта под высоченными зарослями кедрового стланика. Но! Между этими дебрями и дебрями бамбукового ельника самой седловины, вьётся узкая лента полянок низкого, всего по колено, бамбука!

– Вот оно, наше счастье! – довольный, балагурит Дыхан, ходко вышагивая своими длинными ногами, по узкой полосе бамбуковых полянок.

– Ну! – тоже радуюсь я, стараясь не отставать, – Тут, главное – не завалить ни вправо, ни влево!

Вот и огромная воронка нашего, сухого ручья! По которому мы пришли сюда, с Тятиной…