Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника

– Я там не помещусь! – едва доносится крик, снаружи.

– Ещё как поместишься! – кричу я изо всех сил, чтобы докричаться, – Я не могу, один!

Скоро, разом наступает темнота – это Дыхан заткнул собой отверстие входа. Скоро слышится его близкое дыхание, и Михаил вползает ко мне, в камеру. Сразу становится всё серым, от далёкого света. Так же, как и я, Дыхан усаживается на полу, скрестив ноги.

– Да-ааа! – восхищается он, с любопытством осматриваясь по сторонам, – Вот, это камера!

– Ну! – соглашаюсь я, – Тут, места – пятерым хватит!

– Смотри! Когтями всё выкорябал! – так же, как и я, минуту назад, Михаил поднимает руку над головой и трогает пальцами плотную, исполосованную медвежьими когтями, поверхность свода камеры, – Здор-ров же, зверюга!

Продолжая переговариваться между собой, мы начинаем делать замеры.

– Сань, держи конец рулетки там! – командует Дыхан, – Так! Записывай! Высота потолка спальной камеры сто восемь сантиметров. Ширина камеры – сто тридцать семь. Длина камеры – сто семь. Размеры входной норы, у спальной камеры – ширина восемьдесят и высота девяносто семь. Записал?

– Да, успеваю, – отзываюсь я, отрываясь от своего блокнотика.

– Давай, вылезай. Я конец рулетки подержу в начале камеры, а ты – на уровне земли глянешь длину входной норы.

Я шустро ползу наружу…

– Так! Держи! – кричу я, – Длина норы входа… два метра тридцать пять сантиметров!

Дыхан тоже показывается из-под земли и берёт в руки рулетку…

– Так. Пиши дальше… Ширина входного отверстия на выходе… шестьдесят четыре сантиметра. Высота – семьдесят четыре.

– Слушай, Миш! – делюсь я интересной мыслью, – Мы сейчас там сидели, без ничего. Ружья остались тут, на земле. Вот бы, медведь залез…

– Не залез бы! – отрезает Дыхан, – Нечего ему, там делать! Он, уже месяц, как отсюда свалил.

Всё! Мы бодро сбегаем к подножию склона, к уже поджидающим нас, киношникам.

– Что там делали? – встречают они нас, – Смотрим – вы на склоне.

– Берлогу нашли!

– Вот! Мерить залазили.

– А!

– Понятно.

Всем составом, мы шагаем дальше, вверх по Перевальному…

Вот! Наша пятёрка тормозится. Это – конечная точка нашего прохода по ручью. Теперь, нам нужно развернуться, практически, в обратную сторону – и в сопку! То есть, нам нужно подниматься по крутому, закрытому плотным пихтарником, склону… Надо бы основательно отсидеться, перед таким подъёмом. Рассевшись в рядок по стволу старой, согнутой до самой земли, ивы, мы устраиваемся на большой перекур…

Долго сидеть нельзя! Через пять минут, мы поднимаемся со ствола. Задрав головы к небу, мы стоим и осматриваем очень крутой и очень высокий склон. А там – остроконечные вершины пихт и елей, всё выше и выше по склону!

– Так круто и высоко, что голову сломаешь! – прикидываю я, – Чтобы посмотреть.

– Да-ааа! В ближайший час, нам будет не очень весело, – изрекает Дыхан и командует, – Ну, что? Пошли!

Всё выше, и выше, и выше… Вокруг – совершенно зимний рыхлый, метровый снег! Шапки рыхлого снега лежат на пихтовых лапах! И густой подрост пихтарника – тоже в снегу… После многочисленных стоячих перекуров, когда, переломившись пополам, задыхаясь, стоишь на подгибающихся ногах, мы подбираемся к гребню сопки.

Сколько я ни старался не отстать, Дыхан, всё-равно, ушёл вперёд. Ребята-киношники – вообще потерялись из виду, где-то далеко сзади. Я, их, уже не жду – мне, уже не до них, самому воздуха не хватает и сил тоже…

С трудом переставляя ноги, я бреду через гребень, уже почти по горизонтали… Заснеженный, зимний пихтарник остался за спиной. А, здесь – заросли кедрового стланика. Как хорошо, что они, всё ещё закрыты мощны снегом! Здесь, на высоте, постоянные ветра сделали из снега плотный наст. Хорошо идти по насту! Под моими ногами, из-под наста, торчат лишь верхушки стланика…

За гребнем, моим глазам начинает открываться грандиозная панорама! Полнеба вверх, полнеба вниз! Но мне, пока, совершенно не до неё. По следу болотников на насте, я вытрапливаю Дыхана. Дохлый, он понуро сидит ко мне спиной, сразу за переломом гребня, на жёлтой, жухлой траве проталины. Как подкошенный, я падаю рядом.

– Где… киношники? – хрипло и по одному слову, интересуется он.

У меня нет сил говорить, пока – я могу только хрипло дышать…

– Где-то… там, – через минуту, изрекаю я, между хриплыми вдохами, с трудом ворочая непослушным языком.

Тяжело дыша, мы больше ни о чем не говорим…

Минут через десять – пятнадцать, из-за гребня, один за другим показываются наши друзья! Своей тройкой, они бездумно бредут гуськом, по нашему следу. Их, пока, бесполезно о чём-либо спрашивать…

Ещё минут через десять, мы с Михаилом приходим в себя и подняв бинокли к глазам, осматриваем окрестности. А, панорама – действительно грандиозна! Во всей красе, в полный рост, прямо перед нами, стоит громада вулкана! Громада! Справа – безбрежная синева океана, до горизонта. А под ногами – солнце ярко освещает сопки, обширные чёрно-зелёные массивы хвойных лесов междуречий, рассекаемые узкими лентами серых ивняков, по ручьям…