Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника

Среди ночи налетает особо шквальный порыв ветра! А, наша палатка – без пола! Узкие боковины нашей брезентухи вырываются из-под наших спальников! О, ужас!

– Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! – палатка, словно флаг, реет над нами на стойках, оглушительно хлопая на ветру.

Позёмка, из горошин вулканического шлака, больно сечёт по лицам. Мы торопливо выбираемся из своих нагретых спальников в промозглую ночь и ловим палатку. Холодный ветер огнём прожигает футболку…

Придавливаем боковины палатки двумя брёвнышками. Ничего более тяжёлого поблизости, в кромешной черноте ночи, мы не находим. Скорее, трясясь от холода, забираемся в спальники…

Через пятнадцать минут, особо сильный порыв ветра вырывает боковины, и наша палатка, опять, горизонтально реет над нашими головами!

– Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!

– Да, будь проклят тот, кто создал эту дешёвку, без пола! – дружно взвываем мы, из своих спальников, – Да, чтоб ему всю жизнь ночевать в этой палатке! Да, чтоб у него руки отсохли!..

Борьба со стихией и палаткой, сопровождающаяся нашими громкими и дружными матами, продолжалась всю ночь, до утра…

Очередное утро. Мы с Дыханом, в рабочей одежде, с ружьями в руках, выходим из Тятинского дома. Сегодня, решено обследовать участок речушки Ночка.

Киношники, что-то задерживаются внутри нашего жилища. Я стою, с Михаилом, перед домом, на улице. Ждём…

– Цык! Цык!

По стеблям лопухов перепархивает потревоженная нами, коричневая птичка с чёрной шапочкой-маской на головке.

– Сань! Смотри! – кивает на птичку, Дыхан, – Седоголовая овсянка!

– А-ааа, – тяну я, улыбаясь, – Камышёвка, овсянка, пеночки… как ты различаешь эту птичью мелочь?

– Смотри! – добродушно улыбается мне Дыхан и хлопает в ладоши.

Птичка пугливо вспархивает и короткими перелётами, перескакивает на другую куртину гречихи, подальше от нас.

– Видишь? В полёте – она мельтешит белым, в хвосте!

– Ну! – согласно киваю я, – Мельтешит.

– Это от того, что краевые пёрышки хвоста – чисто белые! Всё оперение коричневое, а эти два пёрышка – белые. Это верный признак овсянки. Не ошибёшься.

– Вот, теперь понятно! – радуюсь я, – Спасибо!

Низовья Ночки. Наша группа упирается в бурелом. На этом участке леса, весь массив пихтарника лежит, стволами поперёк нашего пути!

– Стооой!

Сзади пришла команда – значит, стоим. Оператор суетится, устанавливая свою кинокамеру, далеко впереди нас. Слышится команда: «Пошлии!». И мы, как шли, так и лезем, поперёк бурелома.

– Зачем мы в него лезем?! – чистосердечно недоумеваю я, – Можно было обойти этот завал, да и всё!

– Саня! Ты ничего не понимаешь в киносъёмках! – Дыхан поворачивает ко мне своё потное лицо, перебираясь с одного зависшего ствола ели, на другой, – Режиссёру важно заснять, как наша группа преодолевает трудности, в процессе поиска филина в диких лесах Кунашира… Хотя, фильм, теперь, будет называться по-другому.

– Да? – озадачиваюсь я, перебираясь через ствол, следом за ним, – Это, ещё как?

– В связи с неудачами с рыбным филином, у наших киношников сменился приоритет! – в полголоса, объясняет мне Михаил, – Теперь, их фильм будет называться «В страну вулканов за зелёным голубем».

– Да?! – изумляюсь я, – За голубем?!

Новая информация требует переосмысления.

– Ну, да! – спокойно усмехается Дыхан, на мою реакцию, – А, что? Зелёный голубь – тоже, орнитологическая редкость. Да, ещё какая! Теперь, вот, на юг острова поедем…

– Да?! – ещё больше изумляюсь я, – Такие перемены, в жизни! А я, о них – ни сном ни духом!.. И когда?

– Пока, сам не знаю, – ухмыляется мне Михаил, – Тоже, ведь, всё узнаю… почти как ты, в последний момент.

Приближается вечер. Ко мне подходит Дыхан: «Саня! Пошли, на Ночке посидим?! Филинов послушать надо».

– Конечно! – сразу подрываюсь я, – Я сейчас!

Я очень рад этому предложению. Не секрет, что мы с Дыханом ходим слушать рыбных филинов. Михаилу это нужно по работе, а мне – интересно проводить вечера, наедине с лесом. Если при этом учесть, что ещё совершенно нет комаров… Как это здорово! Просто – сиди, смотри и слушай. А вокруг – такая знакомая и такая неизведанная, такая загадочная жизнь леса…

Мы с Дыханом быстро собираемся в дорогу…

Чуть выше устья Ночки, Дыхан облюбовывает высокий, правый борт речного распадка. Отсюда, с высокого склона обширной травяной поляны, открывается широкий обзор Ночки, грандиозного конуса вулкана Тятя и массивов хвойников, что восточнее речки. Мы устраиваемся на валёжине и затихаем…

Я снова растворяюсь в природе! В вершинах хвойного леса, в распадке Ночки, в чёрном куполе Отважного, в окружающем нас воздушном океане. Абсолютная тишина вечера ничем не нарушается…

– У-гуу! – приходит спокойный звук, словно мужик где-то кашлянул.

– О!

Мы разом поворачиваем головы вправо, на звук…

– У-гу-хууу!

– Так! В верховьях Ночки кричат! – прикидывает Дыхан, – Наверно, по правому её притоку… Или в развилке.

– Скорее, в самой развилке! – уточняю я, – Приток закрыт от нас склоном распадка! Оттуда – вряд ли, дошло бы.

– Да, – соглашается Дыхан, – Правильно.

– У-гу-хууу! – кричат филины.

– Ну, хоть что-то! – одними глазами улыбается Дыхан, вслушиваясь в вечернюю тишину.