Куны не нужны

Внутри лежала женщина с незнакомым, но в то же время до боли родным лицом. На долю секунды девушка почувствовала, что это она сама лежит в этой капсуле с этой безмятежной улыбкой. Седые волосы аккуратно лежали вдоль шеи, острый нос придавал лицу небольшую хитринку, глаза были прикрыты длинными, пушистыми ресницами. В этой женщине было столько достоинства, как в королевах далёких земных веков. Ева стояла, наклонив лицо над окошком, ничего не выдавало её переживаний, кроме лёгкого тремора рук.

Сомнения развеялись. Она сама не заметила, как капли слёз набухли на нижнем веке, и, не удержавшись, скатились на ресницы и, оторвавшись от них, разбились о стекло.

– Ты чего? – услышала она голос Джима.

– Её можно разбудить?

– Разве что – теоретически. Я уже объяснял – и по закону это запрещено, и очень маловероятно, что она проснётся. Ты считаешь, вы родственницы? Очень может быть, что это твоя бабушка или прабабушка, да?

Ева не ответила. Спустя несколько секунд она развернулась к Джиму, её лицо выглядело совершенно несчастным.

– Я бы хотела увидеть её записку.

– Это невозможно. Это письмо в будущее, его могут прочесть либо близкие родственники, либо оно будет вскрыто после переселения на поверхность, – покачал головой Джим.

– Глупость какая, – девушка почувствовала жар на своих щеках.

– Может быть, в качестве исключения главнокомандующий разрешит вам ознакомиться с содержанием письма взамен на вашу искренность, – учёный подошёл сзади и положил ей руку на плечо.

Ева дёрнула плечом и сбросила руку. Джим ухмыльнулся и махнул рукой:

– Ладно, пошли.

Она кинула последний взгляд на капсулу Хранительницы, и пошла вслед за удаляющимся Джимом. Они вышли из здания и побрели к плантациям. Пространство плантаций было похоже на огромную теплицу. Стройные овощные ряды тянулись на километры вдаль, меж ними, быстро семеня, передвигались женщины в длинных платьях с широкими рукавами, в передничках и в головных платках и массивных металлических украшениях вокруг голов.

Они прошли дальше, и Ева увидела яблони. Под белым искусственным светом на них красовались розовые яблоки. Одно висело достаточно низко. Девушка протянула руку, чтобы сорвать его, но ту же секунду получила удар по кисти. Ева с удивлением посмотрела на напавшего: ею оказалась невысокая девчушка с длинными косами. Она грозно смотрела на персеянку.

– Она не знала, не местная, – пояснил длиннокосой Джим, и, повернувшись к Еве добавил, – у нас на счету каждый фрукт, каждый овощ, нельзя просто прийти и съесть, что захочешь.

– Извините, – Ева слегка наклонила голову перед девчушкой, – где я могу перекусить?

– Разве что у меня в гостях, – широко улыбнулся её спутник, – Ну, или в камере – добавил он, заметив её взгляд.

– А рестораны… или, – она огляделась, – общепит, столовая? Неужели ничего подобного нет?

– Это роскошь, – пожал плечами Джим.

– Хорошо, веди домой.

Учёный кивнул головой и быстро зашагал по другим металлическим улицам. Охрана переглянулась и кажется, один из них отпустил какую-то сальную шуточку, но девушка не расслышала и последовала за Джимом.

– Здесь было довольно много женщин, больше, чем в городе, – заметила Ева.

– Ага. Почти все женщины заняты в легком земледельческом труде. Мы понимаем, какие вы, женщины, хрупкие и эмоциональные существа, и стараемся помогать следовать своему предназначению.

– Предназначению? Что ты имеешь в виду?

– Как что? Дети и семейный очаг, земледелие и рукоделие – это вот всё для женщин. Сначала, конечно, женщины были и в политике, и в шахтах, но как видишь, ни к чему хорошему это не привело, – рассуждал Джим, и, заметив, что Ева совсем ничего не понимает, пояснил, – Вот даже посмотри на нашу колонию. Совершенно не продумано. Потому что её строили женщины. Вот если бы мужчины взялись за дело – я уверен, они сделали бы на славу.

– Ясно, – буркнула девушка, хотя ей было совершенно не ясно, что же мужчины не взялись за это дело.

– Ты не обижайся. Судя по всему, ты-то другая. Смелее и умнее. И при этом очень красива.

Было и приятно от этих слов, и, почему-то, на душе скребли кошки.

– Мне почему-то кажется, что это из-за того, что я была свободна в выборе «предназначения».

– Так с какой же ты планеты? – Джим вёл её длинными путаными улицами и продолжал беззаботно улыбаться.

– Нет, извини, – Ева потупила взгляд, – я расскажу, если мне разрешит руководство.

– Ты улетишь потом?

– Да.

– Разве ты не хочешь остаться здесь, на Земле?

– Я теперь не уверена…

Ева отвернулась и нервно улыбнулась.

Глава 16. Дипломатия

Пи не чувствовал волнения, не чувствовал ненависти. Всё его естество было охвачено чувством глубокого отвращения – к этим грязным мужчинам, к облупленному кабинету, вычурному столу, к каждой морщинке главнокомандующего. Пи стоял перед ним, скрестив вместе все четыре руки, и впивался своими глазами в серые, словно потухшие, глаза старика.

Наконец дверь отворилась и вошла Ева, следом за ней Джим. Он ошарашено смотрел на персеянина.